Пустоши Альтерры. Книга 2
Шрифт:
— Я не мудак и не последняя сволочь и срать я хотел на местные замашки — добавил он спокойно, просто озвучивал факт, закрывая пространство для споров.
Вектор напрягся, Лисса судорожно втянула воздух, Мрак уже отвернулся, направляясь к броневику, шаг был размеренным, не оставляющим сомнений, что решение принято и больше не подлежит обсуждению.
— Уходим сейчас. С деньгами разберёмся позже.
Не дал Лиссе ни шанса возразить,
— Надо что-то забрать? — бросил он через плечо, не замедляя шага.
Девушка чуть помотала головой, медленно, словно всё ещё пыталась прийти в себя, справиться с дыханием, собрать разбитые эмоции воедино.
— Не надо, — выдохнула она, и голос сорвался на слабый, почти беззвучный всхлип.
— Тогда грузим и по местам — коротко резюмировал Мрак, шагнув к машине. — Не хватало ещё со стражей поцапаться.
И с этими словами спокойствие окончательно вернулось — неотвратимо, как прибой, смывающий следы шторма.
Пока мужчины грузили фильтры, Мрак коротко пересказал Вектору историю девушки. Без лишних эмоций, сухо, словно описывал маршрут. Этого оказалось достаточно.
Парень слушал, не перебивая, и чем дальше вникал в суть, тем ярче вспыхивало в глазах хищное, злое веселье. Ухмылка медленно тронула губы — холодная, жестокая. В этом выражении смешались юношеский максимализм и обострённое чувство справедливости, приправленные раздражением от того, как всё устроено в этом мире.
Сегодня он был готов убивать за незнакомку.
Мрак сел за руль, пальцы уверенно обхватили рычаги. Вся эта сцена — истерика, хаос, чужие эмоции, смешанные в одну неразбериху — осталась позади, растворившись в пыли под колёсами.
Вектор юркнул к турели, проверяя вооружение, слова оставил при себе.
Лисса зашла в кабину последней.
Машина тронулась с места, шины с сухим скрипом цеплялись за растрескавшийся грунт, мотор взревел, и этот звук был последним рёвом зверя, что, наконец, вырывается из клетки.
Стоило броневику приблизиться к воротам, как охранники насторожились, их взгляды тут же зацепились за Лиссу, и через пару секунд дорогу перегородили.
— Эта остается, караванщик. — Бросил стражник, подходя к открытому окну-бойнице.
Один из стражей выступил назад, сузив глаза, второй не стал ждать — пальцы уже легли на кобуру.
Стражники были повязаны, знали, кого ждал Кляп, и прекрасно понимали, что эта девушка не должна покидать Грейвилл. Но знали и другое —
Мрак лениво повёл головой, едва заметным кивком указывая в сторону турели.
Вектор без слов последовал жесту напарника. Движение пулемёта было небрежным, минимальным, вполне достаточным, чтобы стражи поняли: палец уже лежит на спусковом крюче.
Тишина сгустилась. Напряжение натянулось, как ржавая проволока, готовая лопнуть от любого резкого движения. Охранники ещё раз окинули взглядом троицу.
Старший, понятно, не беспокоится — за ним броня. Но этот парень за турелью… Почему его глаза так ярко горят?
Взмах, тяжёлый скрип, ворота медленно распахнулись, никто не собирался умирать за прихоти Кляпа.
Броневик уходил в закат, утягивая за собой клубы пыли, оставляя позади Грейвилл — гнилые улицы, затхлый воздух, чужие взгляды. Форт, который почти раздавил Лиссу, но не успел.
Вечерний прохват будет тяжёлым: разбитая дорога, тряска, напряжённая тишина в кабине. Всё это, наверное, должно было её волновать, однако внутри не осталось тревоги. Только пустота. Раскалённый пепел, в котором не было ни сил, ни эмоций, ни голосов.
Девушка медленно приходила в сознание, и это пробуждение не было возвращением к себе. Оно было чем-то новым, необъяснимым — каждой мыслью, клеткой тела.
Не осталось ни Лиссы, ни Анабель, ни привычных имён, за которыми она пряталась. Исчезли образы, которые меняла, словно маски, надевая одну за другой в надежде, что какая-то из них спасёт, сделает сильнее.
Её не спасли хитрость, красота, деньги, уловки — качества, которыми она гордилась, веруя, что именно они ведут её вперёд, помогают перехитрить этот мир, повернуть всё в свою пользу.
Спасли её люди дороги. Те, кого она раньше не замечала. Ещё год назад в Шлюзе Краегора сочла бы отбросами, не посчитала бы достойными взгляда. Но именно они стали тем, чего у неё никогда не было — соратниками.
Теперь, сидя в трясущейся кабине, глядя в пустошь перед собой, ощущая на губах вкус соли от высохших слёз, она понимала: прошлое стёрто. Разрушено до основания. А на обломках должно родиться новое имя.
Имя, ставшее сущностью, сплавленное из всех сгоревших личностей.
Анесса.
В честь той, кто приняла на себя жестокие удары судьбы.
В честь той, кто пойдёт дальше.
КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ