Пустой мир 3. Короны королей
Шрифт:
— Увы, мой дорогой сюзерен, — произнес Стивки вслух, — наше с вами соглашение можно считать расторгнутым. Жаль, что все так обернулось, но у всех есть свои интересы…
***
Стивки не знал, что Тоскарийский граф в это время уже просчитывал собственные ходы и комбинации, решив разыграть свою партию, пользуясь тем, что его не брала в расчет ни одна из сторон. Вмешательство Келвина, явившегося прямо из Розмии с требованием немедленно отправить войска в поддержку Стивки, едва не сорвало все планы. Но Келвин был наследником, поэтому просто послать его в Бездну вместе с глупыми и опасными идеями граф не мог.
— Отец, ты понимаешь, какая угроза нависла над
— Я все прекрасно знаю, Келвин, — ответил ему граф, облокотившись на стол и сцепив пальцы, — не думай, что сведения, которыми ты обладаешь, прошли мимо моей разведки. Розмия готова пасть в любую секунду, но это вполне оправданная жертва на пути к достижению целей, которые ты сейчас даже представить не можешь.
— Каких же, например? — выдохнул Келвин, решив выслушать отца и подумать над контраргументами, и опустился на свое место за столом обсуждений, над которым висела голограмма розмийского феода, покрытого красными пятнами захваченных противником территорий. Они становились больше, расползались уродливыми кляксами, оставляя все меньше свободных территорий, кое-где захватывая даже соседние феоды. Отдельно, выделенная Келвином, пульсировала точка Кастерфакта, со всех сторон окруженного врагами, но упорно сопротивлявшегося. Если он падет, то противнику откроется путь к внутренним территориям Рейнсвальда, а там недалеко уже и до столицы. Если войска Саальта дойдут до королевского дворца, то война будет проиграна, что бы потом уцелевшие дворяне не пытались предпринять. Только его отец почему-то не видел или не хотел видеть то, что так ясно представлял себе Келвин.
— Келвин, я не посвящал тебя в свои планы, поскольку ты все еще производишь впечатление слишком импульсивного и эмоционального человека, которому просто нельзя доверять столь важные сведения, — спокойным тоном ответил Дайрих, внимательно глядя на сына, всем своим видом выражавшего охватившее его беспокойство и разочарование недальновидностью отца. — Ты должен мыслить холодно и логично, этого я хочу от тебя, но никак не могу добиться…
— Отец, я уже не раз говорил, что думаю только о нашем феоде и будущем нашего королевства, — вздохнул Келвин, приложил пальцы к вискам, осторожно массируя, и стараясь снова не дать эмоциям взять верх, — и я не могу понять твоих планов, о которых даже не знаю просто потому, что ты мне не доверяешь…
— Я тебе не доверяю потому, что ты думаешь не о благе феода, а о своей глупой чести! — рявкнул на него Дайрих, разом заставив замолчать и только слушать. — Ты готов бросить все, чему я посвятил долгие годы, лишь потому что твои представления об этих возвышенных идеалах не соответствуют реальности!
— Тогда просто скажи мне, чего ты хочешь! — перешел на повышенный тон в ответ Келвин, поднявшись со своего места. — Ты требуешь от меня холодности и ясности рассудка в этой ситуации? — он ткнул в карту. — Какие еще идеалы могут быть выше мира и целостности нашего королевства? Ты упрекаешь меня в том, что я не следую за тобой? Да, я твой сын, но это не значит, что должен подчиняться, не раздумывая. Я хочу знать твои планы! Куда ты ведешь феод? Что ты видишь в будущем Рейнсвальда?
— Сейчас я вижу в будущем только бессмысленные войны
— И ради этого мы должны втягивать его в кровавую гражданскую войну, когда в наши ворота уже стучится враг? — прервал его Келвин, стукнув кулаком по столу. — Мы должны забыть обо всем, чему ты сам меня учил?
— Да, — спокойно ответил Дайрих, жестом приказав своему сыну сесть обратно. — Потому что в этих условиях мы можем действовать только таким образом.
— Мы можем договориться с фларским графом и решить все мирным путем, — Келвин попытался еще раз донести свою мысль до отца. — Он вполне адекватный человек и поймет, что сейчас важнее. Вся эта война за престол стала бессмысленной! Вассарий выбыл из борьбы, наш Розмийский претендент превратился в натурального алкоголика, и я буду первым, кто выступит против его претензий на престол!
— Ты не посмеешь и слова сказать против Эрсора, когда придет время, — отрезал граф, снова повысив голос на своего наследника, заставив его замолчать. — Ты понятия не имеешь, что происходит на самом деле. И можешь оставить свои идеи о переговорах с фларским графом, он тебя не послушает, пока рядом с ним Эдвард Тристанский…
— Я знаю его историю, но не думаю, что он может вмешаться, — ответил Келвин. — Его претензии были связаны с Гористарским домом и тем сумасшедшим Респиром…
— Он убил твою сестру и всех ее детей! — оборвал его Дайрих, хлопнув руками по столу и подавшись вперед. — И ты думаешь, что с этим человеком можно договориться? С человеком, который просто так убивает беззащитных детей? С ним ты хочешь договариваться по законам чести? — чуть успокоившись, граф опять устроился удобнее в своем кресле и пристально посмотрел на сына.
— Что? — Келвин был настолько поражен этой новостью, что не заметил усмешку, промелькнувшую на лице графа, довольного реакцией наследника. — Как? Нет, конечно, вероятность была, но я и предположить не мог, что он решится на убийство… Тем более, сейчас, когда в Гористаре такая ситуация…
— Я оправлял к нему гонца с предложением об обмене, — в притворном сожалении развел руками Дайрих. — Был готов пожертвовать даже нашими успехами, чтобы вернуть ее в семью, но тристанский барон оказался слишком несговорчивым. Знаешь, что он мне ответил? — Келвин, молча смотрел на отца, все еще не веря услышанному, и тот тяжело вздохнув, нанес решающий удар. — Он прислал тело посла, разрубленное на несколько кусков, вместе с головами Миривиль и твоих племянников. Думаю, этого более чем достаточно, чтобы оценить вероломность этого человека и представить его настоящие цели. Надеюсь, что после этого перестанешь думать, что сможешь убедить его хоть в чем-то?
— Голова Миривиль? — Келвин нервно втянул воздух носом. — Этот человек прислал ее голову? Где она?
— В семейном склепе, — отмахнулся Дайрих, — Келвин, сейчас не время оплакивать умерших, сейчас мы должны быть сильными, понимаешь? Понимаешь теперь, почему я отказывался от твоих глупых попыток переговоров? Кроме тупика, они никуда нас не приведут…
— Почему ты не говорил об этом раньше? — сухим голосом поинтересовался Келвин, сжав кулаки до побелевших костяшек. — Почему не рассказал мне об этом сразу? Ты хоть представляешь, сколько сил я вложил, пытаясь уговорить Розмийского графа выйти на контакт с Дэлаем? Сколько времени потрачено впустую?