Пустой мир 3. Короны королей
Шрифт:
— А здесь? Здесь вы видите то же самое? — поинтересовался Келвин, и неприятно удивился, когда Стивки коротко кивнул головой.
— Мне было плевать, что со мной сделают, просто хотелось посмотреть, как умирают мои бывшие командиры, — вспомнил Стивки, против воли сжав пальцы в кулаки, — и сначала меня действительно собирались расстрелять за то, что я сделал… Хотя, думаю, вы не знаете самого интересного…
— И чего же? — поинтересовался Келвин, уже осторожнее присматриваясь к своему подчиненному. Может быть, его отец был не так уж и неправ, когда заключил его в темницу. Стивки действительно было сложно понять и, получается, еще сложнее предугадать, так что опасно иметь рядом с собой человека,
— Меня хотели расстрелять не за то, что я предал Саальт или за то, что убил миллионы ваших подданных. А за то, что не проглотил обман рейнсвальдской короны, — Стивки внимательно посмотрел на своего сюзерена, чуть ли не проткнув колким и холодным взглядом. — Мне обещали титул феодала, когда война закончится. Обещали собственный феод и спокойное будущее за то, что я перейду на другую сторону и за то, что буду сражаться со своими прежними командирами. Я был не против получить подобное за то, что и сам хотел сделать, но, когда Саальт разбили, а я лично вырвал горло у жадного князька, отдавшего мне приказ вырезать те города, мне сказали, что ничего этого не будет. Я был всего лишь наемником, и мне кинули счет в банке, как подачку, и велели убираться…
— И ты их убил? — удивился Келвин. Этой части истории он никогда не слышал, даже от своего отца, который, казалось, должен был знать о Стивки все.
— Да, — кивнул Стивки. — Со своими людьми, каждого из которых я до сих пор помню по именам, я убил всех тех рейнсвальдцев, кто был со мной в тот день. Они, собственно, ничем не отличаются от саальтских князей. Та же жадность и жажда власти… Я убивал таких же дворян, как и вы, молодой господин, — он даже оскалился в усмешке, вспоминая те дни, — И кровь у них была такого же цвета, как и у простых солдат. Только в тот раз уже все было наоборот, у меня не было ни шанса выиграть тот бой… Моих людей перебили всех до последнего, только я еще дышал, когда тащили в тюрьму, чтобы потом прилюдно четвертовать. И придрались к тому, что я делал, когда еще был на стороне Саальта, чтобы получить веский повод меня убить. А ваш отец меня выкупил, взяв под свою защиту. И, кажется, я знаю, почему он это сделал…
— Почему же? — Келвин даже остановился.
— Не в этот раз, — усмехнулся Стивки, пройдя мимо и даже не задержавшись, — сегодня подумайте над тем, что услышали. Я верю вам, молодой господин, и не потому, что вы хотите спасти Рейнсвальд, мне на него плевать. Вы хотите остановить войну, которая никому не нужна, поэтому я принес вам клятву чести. Не превратите это в желание наживы, чтобы у меня не было повода желать и вашей смерти.
— Стивки, я вас не отпускал! — крикнул Келвин в спину бывшего наемника, но тот даже не замедлил шага.
— Вы сказали мне подготовиться к встрече с графом, я выполняю ваше приказание, — ответил он, даже не обернувшись, прежде чем исчез за поворотом, оставив своего сюзерена одного в пустом корабельном коридоре. Келвин остановился, задумавшись над последними словами Стивки. Странно было слышать от этого человека, прославившегося своей кровожадностью и жестокостью, слова о ненависти к войне. Прежде Келвин всегда считал, что Стивки предал Саальт потому, что желал спасти свою жизнь от справедливого возмездия, когда Рейнсвальд разбил ударные силы вторжения, а позже погнал их обратно, но теперь ситуация выглядела совершенно иначе. Предал потому, что ненавидел своих нанимателей за то, что они творили. И теперь ненавидит тех, кому ныне служит, поскольку они ничем от старых не отличаются. Однако сейчас еще Стивки не давал повода сомневаться в его верности, поэтому, вздохнув, наследник тоскарийского бароната направился к себе готовиться к встрече с розмийским графом.
Предстояло
А на причале его уже ждала делегация от розмийского феодала: несколько вассалов, в тот день находившихся в столице, прибывших его встречать вместе со своими свитами. Яркая и помпезная встреча с красной дорожкой, гвардейцами в карауле и красивой девушкой, первой встречающей его у трапа с букетом настоящих цветов в руках, специально выложенных так, чтобы повторять цвета розмийского графства — голубой и черный. Сам феодал не прибыл встречать его лично, но передал свои пожелания увидеть его как можно скорее на званом вечере в замке.
— Что бы это могло значить? — поинтересовался Стивки, когда они сели в один из подготовленных для их встречи автомобилей. Келвину поначалу было непривычно в широком и удобном салоне, настолько он привык к армейским бронетранспортам, где экономился каждый сантиметр свободного пространства и порой приходилось просить соседа убрать руку со своего лица. И только сейчас вспоминал, как можно ездить, вольготно расположившись на широких и удобных сиденьях, отделанных бархатом. Наемник же сидел, собравшись и по привычке держа руку у пояса, где все еще висела кобура с пистолетом. Он переоделся в парадный мундир тоскарийского графства, выглядевший немного беднее из-за отсутствия элементов, обозначавших принадлежность к благородному роду. Старшими офицерами становились, только получив право называться вассалом феодала, но Стивки был единственным известным Келвину исключением, получившим титул старшего офицера, но так и не имевшим приставки «де» в своей фамилии.
— Что вы имеете в виду? — поинтересовался его сюзерен в ответ, не способный сдержаться и откровенно наслаждавшийся этой поездкой. Он был бы не против увидеть рядом и ту девушку, которая его встречала с букетом. Выглядела она подходяще, чтобы составить компанию на сегодняшний вечер, и наследник графства только усилием воли заставлял себя помнить, зачем именно сюда приехал.
— Граф Розмийский сейчас воюет, но при этом находит время на званые ужины для своего союзника, прибывшего с вполне конкретными целями, — напомнил наемник, — у нас не так много времени для того, чтобы тратить его на пиры и праздники. Войска Саальта не станут ждать, пока мы здесь гуляем, равно как и другие претенденты на престол.
— Вы военный, Стивки, но никак не политик, — покачал головой Келвин, — а наш уважаемый граф в первую очередь политический игрок, он отлично знает, как и когда разговаривать с людьми. Думаю, он подозревает, зачем я прибыл, поэтому постарается выдавить из этих переговоров максимальную выгоду для себя. Тоскарийский граф сейчас является лидером союза, сложившегося вокруг его персоны, и во многом от отношений с ним зависит и его собственное будущее…
— Поэтому он пытается заранее вас задобрить, как представителя своего главного союзника, — усмехнулся Стивки. — Интересно, как он поступит, когда узнает, что вы действуете вопреки воле своего отца?