Пустой мир 3. Короны королей
Шрифт:
— Могу представить, — кивнул горсс-адмирал, — Ваше положение обязывает…
— Вот именно, — сквозь сжатые зубы процедил король, — обязывает. Я король! И всем обязан! Знаете, что думают простые гражданские, никогда не касавшиеся государственных дел? Что король может делать все, что захочет! Что ему все позволено, как в детской сказке! А на деле… на деле я с удовольствием поменялся бы местами с любым из крестьян, которые как раз ни о чем и не задумываются, кроме собственных мелких забот. На них не висит ответственность за жизни десятков миллиардов подданных, которые смотрят на тебя и повторяют снова и снова «должен… должен… должен…» А теперь, оказывается, я должен еще и родному брату с его безумными мыслями об этой Истине…
—
— Валяйте, — Аллирд взмахнул рукой, — И еще, будьте любезны, вызовите прислугу, пусть принесут чего-нибудь крепкого…
— Да, Ваше Величество, — кивнул Кондовски, активировав панель и самостоятельно сделав выбор. — Я готов признаться, что многое бы отдал, чтобы не оказаться на вашем месте. Король отвечает за целый народ, в этом его гордость и, одновременно, его тяжкая ноша, но не мне вам это рассказывать. Все же, такие люди, как вы, единственные, кто стоит между цивилизацией и той дикостью, которая может поглотить все, что было создано раньше, — гросс-адмирал вздохнул, сделав паузу, чтобы обдумать продолжение. Он не был готов к подобному разговору, и потому мысли вырывались спонтанно, оборванные и слабо связанные друг с другом. — Людьми необходимо управлять, Ваше Величество, они должны понимать, что у каждого существуют обязанности, и знать, перед кем должны отвечать. Если у них этого не будет, начнется разложение… Конечно, им проще, от них ничего не зависит, равно, как их смерть ничего не может изменить. Однако подумайте сами, вы действительно хотите такой жизни? Быть одним из миллионов? Быть никем?
— Не думаю, — Аллирд усмехнулся, — хотя, думаю, найдется множество таких, кто согласится променять подобную возможность на беззаботное существование.
— И именно поэтому они никогда не смогут чего-либо добиться, — согласно кивнул гросс-адмирал, — Ваше Величество, вы уже останетесь в истории, как один из величайших деятелей Саальта. Человек, сумевший закончить гражданскую войну и возродить былую мощь королевства. Человек, который смог отомстить нашему врагу, вернув принадлежащее нам по праву…
— Человек, который остался одиноким в окружении миллиардов, — горько усмехнулся король Саальта. — Вы ведь знаете, что у меня фактически нет друзей? Я ведь даже брата не могу так назвать… Не говоря уже о моих подданных, для них я в первую очередь король, а потом уже все остальное. Если для этого вообще остается место и время…
— Такова цена, — развел руками Кастор. — Нам всем приходится чем-то платить. Например, я заплатил за право разговаривать с вами подобным образом разрушенной семьей, потерянной личной жизнью и простреленным коленом, — повторив улыбку своего короля, адмирал похлопал по левой ноге, но почти сразу же скривился от боли. Система жизнеобеспечения сработала почти мгновенно, введя дозу лекарства, но на лице это выражение все же успело появиться.
— Значит, мы понимаем друг друга… — Аллирд тяжело вздохнул, — а запомнят нас как тиранов и убийц… — в этот момент в комнату вошла служанка и, поклонившись, поставила на стол поднос с вином. Король отпустил ее кивком головы и следующим жестом предложил адмиралу разлить напиток по бокалам. — Знаете, друг мой, я вот сейчас выговорил скопившееся на душе, и мне стало действительно легче. Думаю, это у нас с вами не последний подобный разговор, еще многое можно обсудить. Однако на самом деле я вызвал вас сюда не за этим. Я хочу, чтобы вы обновили все наши планы и довели это до нужных должностных лиц. Мы больше не идем к тристанским землям. Разворачиваемся и двигаемся к Розмии.
— В чем причина такого решения? — поинтересовался Кондовски, протянув королю бокал с карминовым напитком, на просвет сильно напоминающим кровь, — Я прошу прощения за излишнее любопытство, но мне необходимы подобные сведения, чтобы знать чего следует ожидать. Перекрестного огня
— Ни то ни другое, — Аллирд усмехнулся, — мой брат пробил дыру в розмийской обороне и готовится начать масштабную высадку войск на сам остров. И он хочет, чтобы именно я первым вступил на землю метрополии этого королевства и считает, что это очень важно для боевого духа наших армий.
— Если это будет безопасно для Вашего Величества, то я не смею спорить, — кивнул Кондовски, — мы объединим наши ударные части с экспедицией вашего брата и организуем единый плацдарм для высадки сухопутной армии. Однако смею заметить, что если мы начнем наступление на столицу Рейнсвальда с тех участков, которые отмечены вашим братом как потенциальные зоны высадки, то наш путь к победе станет гораздо длиннее, чем предполагалось изначально.
— Все меняется, — пожал плечами Аллирд. — Постоянно. Только глупцы верят в стабильность. Так что не будем повторять их ошибки.
Король Саальта даже сам себе не признавался в том, что никак не может избавиться от постоянно преследующей его тревоги. Рейнсвальд всегда казался какой-то отдаленной целью или той самой идеей, ради которой можно жить и к чему необходимо готовиться. И даже начало похода не воспринималось как-то, ради чего жил столько лет. Начавшееся вторжение, с развернувшимися в колониях и на отдаленных границах сражениями, не воспринималось как исполнение той мечты, которую лелеял в душе отец, а позже зажег и в новом короле. И только сейчас, когда война подступила к самым границам острова, где он лично никогда не был, но названия и места которого выучил буквально наизусть. Тристан, Гористар, Розмия, Кария и многие другие… Названия территорий, феодов, основных городов, а вместе с ними и географические названия рек, равнин, горных хребтов и ущелий. Он помнил их все, карта Рейнсвальда была чуть ли не выжжена в его мозгу, и высадка там действительно должна была стать одной из самых важных вех в его жизни. Может быть, Редрик не так уж и заблуждался, говоря об истине и этих удивительных Моментах, когда действительно решается история.
— Гросс-адмирал, — Аллирд поднялся и, заложив руки на спину, отступил к статуе своего отца, стоявшей слева от большого высокоточного экрана, частично занавешенного шторами как имитация окна. Сенсоры среагировали на приближение человека, экран засветился и воспроизвел изображение столицы Саальта, какой ее можно увидеть невооруженным глазом с низкой орбиты. Радиальные кольца ярко сияющих прожекторов поясов зенитной обороны, вокруг которых сверкали россыпи огоньков промышленных и жилых модулей, дорожных развязок и заводских секторов. Все было изображено настолько правдоподобно, что, казалось, вот-вот должен раздаться сигнал о заходе на посадку. Однако Аллирд даже не обратил внимания на открывшуюся картину, сосредоточившись на изображении своего отца в парадных одеяниях, выточенном из камня. — Передайте мой приказ всем ударным частям армии немедленно сниматься с занимаемых позиций и начинать переброску на розмийское направление для соединения с войсками моего брата. Войска второго и третьего эшелона должны оставаться здесь и продолжать наступление в соответствии с прежними планами до новых указаний. Можете начинать прямо сейчас…
— Значит, мы высаживаемся в Рейнсвальде? Наконец-то! — адмирал тоже поднялся, не в силах сдержать улыбку.
— Да, мой друг, — кивнул Аллирд, даже не повернувшись к нему, — И я принял решение… Я не хочу быть одним из миллионов… Я стану единственным, — бессознательно его рука сжалась в кулак. — Тем, кто сорвет корону с рейнсвальдского короля.
— Ваше Величество, — поклонился Кондовски, — я всегда это знал. Войска начнут выступать сразу по мере готовности.
Аллирд кивнул, и адмирал, снова поклонившись, покинул кабинет, бесшумно ступая по мягкому ковру и тихо прикрыв за собой дверь. Судьба Рейнсвальда была окончательно решена.