Пустой мир 3. Короны королей

thelordofthedark

Кажется, он ворвался в момент какого-то торжественного приема или очередного бала, который давал Тоскарийский граф для своих союзников, рассчитывая перехватить их симпатии после всего произошедшего с Гористарским Домом. Гости: дамы в бальных платьях, ведущие пустые светские разговоры, мужчины в гражданских и парадных армейских мундирах, больше занятые фуршетом и объявленными танцами, чем войной, сейчас кипевшей в колониях, остановились как один и замерли, удивленно глядя на ворвавшегося в зал человека. Звучавшая до этого музыка прервалась на середине такта, и в зале повисла тишина, нарушаемая только шуршанием вееров. Все внимание было приковано к человеку в мятой и закопченной броне, сплошь покрытой ожогами

от многочисленных энергетических попаданий. Возвышаясь над всеми почти на полтора метра из-за габаритов своего снаряжения, Стивки снял шлем и рявкнул снова во весь голос:

— Где этот предатель?! Я хочу видеть его немедленно! — голос Стивки, усиленный отличной акустикой бального зала, разносился под сводами. Его нескрываемое бешенство, а так же полный комплект вооружения произвели должное впечатление — ближайшие к нему гости в страхе отступили на несколько шагов. Сейчас Стивки ненавидел их всех, без исключения. Пока он там, на поверхности, прокладывал себе путь телами своих и вражеских солдат, гнил в окопах и прятался от артиллерийских обстрелов, все эти помпезные и раскрашенные «благородные», как сами себя называли, танцевали и радовались жизни. Когда-то из-за этого он и оставил Саальт, но здесь все повторялось снова. На войне умирали солдаты, но не те, кто их отправлял на фронт…

— Стивки! Святое Небо, что ты творишь?! — к нему вышел тоскарийский граф лично, едва сохраняя спокойное выражение лица и, видимо, едва сдерживающийся от того, чтобы отдать приказ об аресте. — Как ты смеешь вообще здесь появляться? Твое место сейчас у Гарнейского порта!

— Гарнейского порта больше нет! — рявкнул Стивки, не желая сейчас вспоминать о правилах придворного этикета. — На его месте сейчас только развалины и войска наших врагов, сцепившиеся друг с другом!

— Как нет?! — граф даже отступил, но быстро взял себя в руки. — Стивки, немедленно выйди отсюда, приведи себя в порядок, и через пятнадцать минут жду тебя у себя в кабинете… Прошу извинить меня, уважаемые дамы и господа, у меня появились неотложные дела, из-за которых я вынужден вас покинуть… — поклонившись, он вышел из зала следом за Стивки, все-таки подчинившимся приказу. Дверь еще не успела закрыться за ним, как поднялся целый гул голосов, обсуждающих только что увиденное. Потеря Гарнейского порта наверняка скажется на репутации Тоскарийского графства, и он готов был проклясть Стивки за то, что он объявил об этом во всеуслышание.

Командор действительно явился в кабинет графа через пятнадцать минут, уже сменив боевой костюм на более привычный для дворца мундир, но никуда не убрав оружие и даже не пытаясь скрывать свое недовольство целым миром, окружающим его. В подобном состоянии Стивки появлялся крайне редко, но каждый раз находились веские и объективные причины, которые он сам же и разъяснял в весьма нелестных, а иногда откровенно грубых выражениях. Граф Тоскарийский уже был там, сидя за столом и тщетно пытаясь привести в порядок разбегающиеся в стороны мысли.

— Ты вообще понимаешь, что за цирк ты устроил?! — с ходу рявкнул на него граф, сразу же вскочив со своего кресла. — Хоть представляешь, насколько для меня важен этот прием? Чтобы все эти люди, которые сейчас там, в бальном зале жрут мою еду и пьют мое вино, были уверены, что я могу защитить их интересы?! Чтобы они верили мне и тому, что я могу разбить врагов? Ты осознаешь, что дискредитировал меня, при всех сообщив, что мы потеряли верфи, которые удерживали вот уже два месяца, отобрав их у Вассария?! Гарнейский порт был символом того, что я могу разбить претендентов на престол! Матерь Земная, больше всего на свете я сейчас мечтаю придушить тебя! — он бессильно стукнул кулаками по столу. — Сейчас каждая собака в королевстве об этом узнает!

— Если вы хотите меня убить, воля ваша, — спокойно вытянулся

Стивки. — Только я смею вас просить прежде наказать еще одного человека.

— Заткнись! Как ты вообще смеешь меня просить хоть о чем-то после того, как сдал столь важные для нас позиции?!

— Потому что приказы, отданные генералом Тоссаком нельзя было воспринимать иначе, как намеренно запланированную диверсию против моих людей, удерживавших позиции в порту! — не повышая голоса, уверенным ледяным тоном процедил Стивки. — Этот предатель отвел войска с левого фланга моих позиций, открыв гельским силам коридор и позволив им перерезать мои коммуникации. Мы держались почти в полном окружении последнюю неделю, не имея даже возможности послать сообщение о своем бедственном положении, проигрывая противнику в численности войск, артиллерии и технике, практически не имея кораблей. И я все равно удерживал город и порт, выполняя ваш приказ! Если бы не ваш сын, мы бы все там погибли!

— Мой сын? — удивился граф, откинувшись на спинку кресла. — Келвин был под Гарнейским портом? Что он там забыл? По моим сведениям он должен находиться возле Терских островов, где высадился тристанский экспедиционный корпус…

— Ваши сведения устарели! — прошипел Стивки, почти не разжимая зубов. — сир Келвин разбил тристанцев и заставил их убраться с островов, после чего перебросил все свободные силы к Гарнейском порту. В отличие от генерала Тоссака, который даже в уборную сходить не может, не разослав десяток оповещений по всем войскам, ваш сын показал себя примером настоящего и достойного командира. Если бы не его удар в тыл гельским войскам, вы бы потеряли не просто порт. Вы бы потеряли еще бы и весь гарнизон порта. Все мы обязаны жизнью вашему сыну. И знаете, что в это время делал ваш генерал?! — слова Стивки просто сочились ядом, и даже графа неприятно передернуло. Командор мог напугать человека, просто находясь рядом, а в таком состоянии от него вообще можно было ожидать чего угодно.

— Вызовите генерала Тоссака, скажите, срочно! — включив коммуникатор, потребовал тоскарийский граф и только после этого снова обратился к Стивки: — И что же он сделал? Генерал всегда хорошо проявлял себя на полях сражений, у него много наград и заслуг как перед феодом, так и перед всем королевством.

— Плевать я хотел на его заслуги! — рявкнул Стивки, но быстро справился с собой и снова приобрел каменный вид. — Этот предатель не сделал вообще ничего! Он просто удерживал свои позиции, которые практически никто не трогал в этот момент, а на все просьбы о поддержке отвечал, что у него другие приказы. Он отказал в помощи даже вашему сыну! Плевать на меня, я даже не сир, но ваш сын Келвин приказывал ему поддержать моих людей в порту хотя бы артиллерией! И он все равно отказал…

— Этому должно быть логическое объяснение, — граф снова откинулся на спинку кресла, покачиваясь в нем и задумавшись, — простое, но в то же время весьма понятное объяснение его действий. Тоссак давно заслужил мое доверие…

— Всему этому есть объяснение! — Стивки едва сдерживался, и граф хорошо видел, как побелела его рука, все крепче сжимавшая эфес палаша у него на поясе. — Генерал Тоссак предатель. Он предал меня, бросив умирать, и неизвестно еще, не предал ли он заодно и вас, продав Вассарию или тристанскому выскочке.

— Следи за своими словами, Стивки, — устало попросил граф, приложил палец к виску, стараясь успокоиться. Сейчас требовалось действовать, точно выверив свои действия, по законам логики, а не эмоций, — такие голословные обвинения все равно ни к чему не приведут. Мы сейчас еще выслушаем версию генерала Тоссака, а после этого уже придем к общему консенсусу…

— Вы собираетесь еще слушать этого предателя?! — Стивки начал дышать шумно, как бизон, с силой втягивая в легкие воздух. — Он же будет врать!