Пустячок с десятью нулями
Шрифт:
— Ага, средь бела дня, — поддакнул Мерзляков. — Чтобы лишний раз засветиться. Говорят же тебе, не брал я ничего! Каюсь, хотел взять, да ничего я там не нашел. Ничего там не было! Пусто. А может, опередил кто.
— Кто? — тут же спросила я.
— Не знаю. Может, тот, кто убил, тот и взял.
— Погодите, вас как зовут? — обратился ко мне Леонид.
— Татьяна.
— Так вот, Татьяна, — спокойно начал он. — Данилка, конечно, не святой дух и не ангел с крыльями. Я его знаю. От него всегда можно было ожидать каких-нибудь идиотских поступков. Но чтобы убить человека, пусть даже за целую кучу золота, —
— А чего же тогда ваш ни в чем не повинный друг здесь прячется? — резонно, как казалось, подметила я.
— Да потому и прячусь, что, попадись я сейчас ментам в руки, сразу все повесят на меня, — раздраженно ответил Мерзляков. — Им лишь бы дело закрыть. А обо мне они горевать не станут. Сдадут прокурору, а там уж и суд рассусоливать не станет. Знаем мы их — одна лавочка.
Мерзляков как-то обреченно махнул рукой.
— И долго вы собираетесь вот так прятаться? — поинтересовалась я.
— Пока настоящего убийцу не найдут.
— А как же вы узнаете, что его нашли?
— Не в лесу живем — среди людей, — в первый раз за все время разговора улыбнулся Данила. — Такие вести быстро расходятся. Не волнуйтесь, узнаю…
— А если не найдут, что тогда?
— Тогда видно будет. Может, само собой все поутихнет. Свалю из города куда-нибудь подальше.
— Я прошу прощения, но мне работать пора, — прервал процесс выяснения истины хозяин квартиры. — Если хотите, вы можете остаться и поговорить. Если еще не договорили. А меня дела ждут, как это ни прискорбно. Так что я удаляюсь. Всем пока.
И молодой человек, испытывающий дефицит свободного времени, вышел вон, хлопнув за собой дверью.
— Вот балда, ключ забыл, — нарушил молчание, воцарившееся после его ухода, Данила, заметив связку хозяйских ключей, оставленных спешащим Леонидом.
— Вы простите меня, Данила, но не могли бы вы мне сказать, откуда узнали про драгоценности? — спросила я.
Данила устало опустился на диван, закурил, посмотрел на меня тяжелым взглядом, сделал глубокую затяжку и выдохнул:
— Да чего там, дело прошлое… Знакомый у меня был — дядя Вася.
— Безбородин? — уточнила я.
— Да, да, он самый… А я смотрю — вы и в самом деле кое-что знаете.
— Пришлось вникнуть, — усмехнулась я.
— Так вот, это наши с ним безделушки, — признался Мерзляков. — Мы с ним в девяносто пятом ювелирный обчистили. Я ему помогал. Такие вот дела… Только я это вам без свидетелей говорю, — сразу оговорился Данила, — потому только, чтобы для вас подоходчивей все стало.
Я кивнула в знак того, что все понимаю.
— А когда мы эти побрякушки взяли, дядя Вася все у себя спрятал, — продолжил Данила. — Говорил, что выжидать надо, пока шмон не поутихнет. Но так и не дождались — загребли его. А когда он попался, то все на себя взял. Узнай менты, что он не один был в магазине тогда, — ему бы, может, еще больше накинули. А так он отсидел бы, вышел и — гуляй на свои заработанные. Куда они денутся, ведь все равно, кроме него, о том, где вся эта музыка спрятана, никто не знает.
— И что, он даже вам не сказал? — перебила его я.
— Нет… Точнее, сказал, но уже после, — ответил Мерзляков. — Я в девяносто восьмом тоже на нары попал. По чистой случайности — наркоту у меня нашли. Вы не думайте, сам я не любитель.
— А кто же такой Молоток? Он что, тоже из вашей колонии? — сделала предположение я.
— Это тот еще гад. Хитрый, как лис, и скользкий, как змея. — На лице Данилы появилось выражение ненависти. — Его нары по соседству были. Дядя Вася, когда почувствовал, что со здоровьем у него неладно, решил мне все рассказать о том, где золото и камни припрятал. Говорил, чтобы я на него не в обиде был. А то ненароком помрет, и пропадет все, сгинет ни за что, за просто так. А этот Молоток — гад ползучий, — при очередном упоминании ненавистного человека Данила не скрывал признаки озлобленности, — подслушал, о чем мы говорили. И с тех самых пор, как дядя Вася умер, он с меня не слезает. Поначалу вроде как в друзья набивался. А когда я его послал, так откровенно наезжать начал. Грозил меня сдать тем, кто покруче. Да только это все треп.
Данила презрительно махнул рукой, потом закурил еще одну сигарету и продолжил:
— Он, Молоток, ни с кем делиться не захочет. Он даже когда освободился, то поселился у жены дяди Васи — у тети Гали. Наверное, выведать что-то надеялся, да и меня, похоже, поджидал. Да только она ничего про цацки не знала. А меня поймать — на это у него кишка тонка. Он тут гоняет со своими шестерками по всему городу. Но меня хрен достанет. Вот! Хрен ему в дышло! Спортсмен гребаный, санитар природы! Я не падаль, подавится.
И Данила безо всяких церемоний продемонстрировал мне неприличный жест, согнув правую руку в локте и ударив левой ладонью по месту сгиба.
— Я, собственно, больше не от ментов, а от Молотка хоронюсь, — махнул рукой Мерзляков.
«Так вот в чем дело, оказывается, — подумала я. — Если все обстоит именно так, как рассказывает Мерзляков, то совершенно не в интересах этого самого Молотка, чтобы Данила снова угодил за решетку. Тогда плакала его добыча, и он неизвестно когда еще сможет получить украденные Безбородиным и Мерзляковым драгоценности из ювелирного магазина. Или вообще никогда».
И я поняла, почему оказалась в последние дни в центре повышенного чужого внимания, сопровождаемого деловой сверхактивностью. Я влезла в чужие дела, и мои действия угрожали плану Молотка, подслушавшего разговор двух соседей по бараку.
— Ну, и что же было дальше? — Мне не терпелось услышать продолжение этой воровской саги.
— В прошлом месяце я вышел, — сказал Мерзляков. — И сразу поехал на дачу. Стал искать то место, как дядя Вася говорил. Четвертая яблоня от калитки, пятнадцать шагов от забора. Смотрю — а там бочка стоит. А он мне ничего про бочку не рассказывал. Ну, столкнул я эту цистерну… Помучиться пришлось: сначала нужно было воду вычерпать, а иначе с места не сдвинешь. Мало того, она еще в землю вошла — пришлось откапывать. А под ней ничего. Я все перекопал: и под ней, и даже возле нее. Глухо, как в танке. Ну, я сразу и сообразил, что новый хозяин дачи откопал — больше некому. Рылся в своем огороде и наткнулся на схороненное. И бочку, наверное, он поставил. Тетя Галя дачу эту уже давно другим продала.