Пустяки и последствия
Шрифт:
...Моя мама всегда видела и замечала любую мою эмоцию. Даже чересчур, наверное, реагировала не всё. "Ты хмуришься? Что-то случилось? Почему глаза грустные?" - властно брала меня за подбородок и с тревогой вглядывалась в лицо. А у меня не было особых бед и проблем, не больше, чем у других благополучных подростков. Но нравилось покапризничать: "Устала я, мам! Голова болит, задолбала школа!" И мамочка, потрепав меня по голове, говорила: "Ну, посиди завтра дома, отдохни, отоспись денёк!" Я ликовала...
Каждый вечер мама приходила в мою комнату, чтобы "проконтролировать" - имелись в виду вовсе не оценки и порядок на полках и письменном столе, а здорова ли я и не случилось
...Вроде стало меньше Асиного щебетания, рассказов о подружках, болтовни о занятиях или кино. Кажется ему или нет, что дома слишком часто повисает непривычная тишина?
Девичье? Ерунда, скорее всего, нет причин, их совсем нет и быть не может!
– Малыш! Я уже два раза тебя спросил, в чём дело?
– А? Ой, пап, прости, не слышала тебя... Что?
Не слышала! Сидя в метре от него и вроде глядя ему в глаза. Вроде...
Влюбилась? Неприятности в школе? Не признаётся же! "Всё в порядке, что ты!" Немножко встревожился, совсем чуть-чуть, но не поленился, выкроил полтора часа и заехал в Академию, тем более, "Фрунзенская" в пяти минутах от дома. Зашёл как бы просто узнать о делах, всё ли окей: "Мимо ехал, дай, думаю, зайду, давно не видел Асиных учителей, а ведь скоро расставаться!" - и лукавая улыбка, от которой училки превратились в кокетничающих девочек, порозовели щеками и стали поправлять причёски. Поговорили о том, о сём..., заодно об Асе. Нет, никакого особенного мальчика рядом с Асей не появилось. Никаких треволнений в школе не происходит. С учёбой, как обычно, всё очень хорошо. Ну, может, с балетными делами сейчас не самый лучший момент, но так бывает!
– А что не так?
Ответили, что "будто лёгкости былой нет. Всё такая же хрупочка, без проблем с фигуркой, а такое ощущение, будто тянет её вниз, не даёт что-то сделать прыжок, взлететь, как раньше... Но, понимаете, Вадим Павлович, такое бывает, временные трудности, если девочка переживает, то не стоит, скажите ей, всё будет хорошо, Ася наша звёздочка, наша надежда!" - разрумянившиеся дамочки-девочки улыбались и кивали, кивали и улыбались, как болванчики. "Её все так любят, и мы, и дети!"
Снова попытался говорить с дочкой, но та отмахнулась: "Да ну, всё отлично, не морочь себе голову!" - и улыбка, её прекрасная улыбка - искренняя и родная.
Наверное, именно в таких случаях всё-таки нужнее и важнее женщина, мама. Он - мужчина, грубый, простой, нюансы настроения девочки-подростка ему непонятны, и Карлов легко списал нахмуренный лобик, грустный взгляд и опущенные плечи на гормональные бури, на женскую физиологию, о которой он сам ни разу не решился говорить с девочкой, а поручил эту миссию одной из Асиных нянь, которой особенно доверял. Няня, бонна - как правильно назвать эту должность в наших широтах в современном мире? До тринадцати лет она опекала девочку каждый день, будучи "приходящим персоналом", а нынче работала "на гонорарах", по необходимости, когда, к примеру, надо было сопровождать Асю на гастроли (а такие бывали - местные, не дальше Твери, но всё-таки), или пожить с нею, если у Вадима случались командировки, отъезды (эти напасти происходили нередко). Образованная, опытная женщина, педагог.
– Вадим Павлович, так ведь уже два года, как... Она всё знает, и у гинеколога была, и... Я не совсем понимаю вашу тревогу. В своё время я девочке рассказала, объяснила. Не беспокойтесь. Всё идёт своим чередом, никаких проблем.
– А вот её настроение в последнее время... это может быть связано? Мне она говорит одно и то же - "Всё хорошо, не беспокойся", но мне показалось...
– Вадим Павлович!
– снисходительно улыбнулась няня.
– У Асеньки всё
– Хорошо, нормально и правильно... печалька...
– бормотал Вадим сквозь слёзы, до белых косточек сжав кулаки, сидя сгорбившись на больничной кушетке.
– Всех уволю к чёртовой матери... нет, не уволю... убью...
Тот, как теперь кажется, такой далёкий, из другой жизни, рабочий день закончился для Вадима на отличной ноте: долгое и напряжённое дело складывалось на ура. Новый год начинался как нельзя лучше, вот вам и мёртвый январь! Контракт на мази, его успешное завершение "грозило" увеличить активы фирмы Карлова ещё на пару миллионов. Папа Карло, довольный, потягиваясь, поднялся из-за стола, потом по-мальчишески сделал резкое каратэшное движение руками, как бы повергая соперника смертельным ударом с непременным уханьем и начал последовательно выключать все свои мобильники, коих было шесть штук. Баста на сегодня! Дальше будут пахать его помощники, замы и прочие сотрудники, уже загруженные по самое то. Главное сделано, можно, наконец, расслабиться. Например, пойти с приятелем в кабак. Или высвистать одну из подружек... Или...
И в эту секунду к Вадиму спустился ангел. Он сам именно такими словами потом оценил произошедшее. Ведь только ангел в тот момент мог внушить ему единственно необходимое, что нужно было делать.
Карлов подумал про Асеньку. Когда очередные серьёзные деньги были практически на счету фирмы, оставшийся вечер он решил полностью посвятить дочери, пригласив её в ресторан, чтобы она надела голубое платье - его подарок ей на Новый год. Пожалуй, давно они вместе не проводили вечера, он был слишком занят последние месяцы, да и у девочки десятый класс... Заодно порадует её, развеселит, возможно, разговорит. Представлялось, как они будут смотреться вместе: стройные, черноглазые, он в синем костюме-тройке и с бабочкой, она с густющими волосами, по-балерински собранными на затылке в пучок, и в роскошном голубом наряде. А пара прядок выбьется из причёски и колечками будет колыхаться над её маленькими ушками. Куколка!
По телефону Асёна почему-то не ответила. Бывает! Забыла взять мобильник в свой зал. Танцует, наверное.
С этими мыслями Карлов садился в машину и включал зажигание. Жизнь-то прекрасна!
Вадим с хитрой улыбкой шёл в комнату дочери, неся в клюве заготовленную фразу "А не гульнуть ли нам с тобой, дщерь, с танцами и хулиганством?". Постучал, но никто не ответил. Постучал громче - тишина. Какая-то странная тишина, тревожная. Ни звука с той стороны, ни шуршания, ничего.
Карлов распахнул дверь.
Дочери в комнате не было, а из ванной слышался звук тоненькой струйки воды, текущей из крана. Чуткое ухо встревоженного отца уловило тяжёлое дыханье... Нет, девочка не просто принимает душ или чистит зубы!
Хлипкая дверца ванной комнаты соскочила с петель - с такой силой Вадим рванул её...
Ася сидела на полу, прижавшись спиной к ванне. Без кровинки в лице, с глазами, полными смертельного ужаса, девочка держала над левым запястьем крепко зажатую в правой руке бритву. Дышала она так, будто у неё тяжелейший приступ астмы...