Пустяки и последствия
Шрифт:
КОМА
Когда неотложка забирала Асю, в её комнате повсюду валялись упаковки и пузырьки с лекарствами.
– Откуда столько у девочки?
– ужаснулся один из врачей.
Растерянный Вадим как будто сквозь мутную пелену наблюдал за всем происходящим и, казалось, не вполне соображал, что происходит. Он водил глазами по комнате, с удивлением глядя на присутствующих людей, иногда тряс головой и хватал себя за волосы заметно дрожащими руками. Вопрос доктора прозвучал откуда-то издалека, приглушённо, словно тот говорил в банку с водой.
– Ей были выписаны препараты... психиатром... Из-за прошлой попытки... Это антидепрессанты и успокоительные...
– медленно и тихо пробормотал Вадим в ответ. Похоже, его никто не слушал или не слышал, молодой врач молча хватал
– А это зачем?
– А вы как думаете?
– почему-то грубо ответили ему.
Он всегда знал, что таблетки зло! Он не хотел их в своём доме, не хотел, чтобы его дочь принимала странные и страшные препараты, действующие на мозг, которые пьют всякие шизофреники и параноики. Ведь она просто испуганная и запутавшаяся девочка, не наркоманка какая-нибудь, зачем же такая тяжёлая артиллерия? Но ведь штука в том, что их, таблеток, уже и не должно было быть у Аси. Совсем не должно.
Арина Викторовна, психиатр, оказалась мягкой, милой, улыбчивой и доброжелательной пожилой женщиной. Когда с Аськой случилась беда, Вадиму её посоветовали люди, давно и благополучно живущие в Лондоне, сына которых пять лет назад именно Арина Викторовна и "сняла" с иглы, чем спасла жизнь. Когда-то отец этого парня был партнёром Карлова, но потом ушёл от всех дел и уехал с деньгами и семьёй в Англию. Как раз после большой беды с сыном-подростком. То ли из-за этого, то ли ещё по какой причине, но с тех пор он в Россию ни ногой, зато вовсю бизнесует в столице Туманного Альбиона. Впрочем, всё это не имело никакого значения, важно одно: у него сохранился номер телефона "самого отменного подросткового мозгоправа", как он выразился, когда полумёртвый от ужаса Карлов позвонил ему прямо той же ночью.
Арина Викторовна принимала у себя дома, где было красиво, просторно и уютно одновременно, вкусно пахло кофе. После часового разговора с Асей наедине, доктор побеседовала с Вадимом.
– Сильный шок и депрессия, вызванная стрессом. Причину вы знаете. Думаю, что девочке стоит походить ко мне на когнитивно-поведенческую терапию, но, судя по её состоянию, без таблеток сейчас не обойтись. Не дёргайтесь так, что вы!
– мягко улыбнулась женщина, заметив нервную реакцию Вадима.
– Вы же образованный человек, что вы так пугаетесь слова "таблетки"! Это не навсегда, более того - ненадолго. Только выровнять девочке психологический фон, успокоить её, наладить настроение. Предупреждаю, лекарства дорогие...
– Да какое это имеет значение!
– воскликнул Карлов.
– Но это же психотропы, вот, в чём ужас!
– Никакой не ужас, - профессионально спокойным и умиротворяющим голосом заговорила доктор.
– И не надо пугать себя страшными словами, - она ласково улыбнулась.
– Да, психотропы. А слово антибиотики вас не пугает, нет?
– Может, обойтись... этой... поведенческой терапией?
– Вадим Павлович, - вздохнула врач.
– Не обойтись. Давайте не будем рисковать, хорошо? Речь идёт о паре месяцев, максимум о трёх. Доверьтесь, пожалуйста. Девочке нужна серьёзная помощь, она переживает сильную травму.
МАРАФОН
– Вадим, - осторожно решилась спросить я, когда мой собеседник на мгновение умолк, чтобы перевести дыхание. – Вот над вашей девочкой эти... глисты издевались совершенно беспричинно, бессмысленно и глупо. А вы других их "клиентов" знаете? Остальные тоже безвинно пострадавшие?
Наверное, напрасно спросила. Вадим недобро на меня глянул... По жалуй, в его взгляде читалась: зря я тебя в собеседники выбрал!
– Интересно как у вас мысль пошла...
– выдохнул он.
– Ну да ладно, поговорим и об этом. Первое: а меня это волнует? Какое мне вообще дело до других, до всех на свете, когда речь идёт о жизни моего ребёнка? А?
Это "А?" звучало вызывающе. Я предпочла промолчать, пусть уж выскажется.
– Молчите. Значит, понимаете, всё-таки. И второе. Видел я прочих их "клиентов" - разные это люди. Большую часть вообще не знаю, но, если судить по тому, что клацают глисты, так там ужас, жесть и полная безысходность. Но с какой стати им верить, если я на своей шкуре знаю, как они лгут, сколько они лгут и вообще каковы принципы и правила их так называемых обсуждений. Их мнения
– В клиента х у этих уродов есть даже знаменитости. И что? Надо ковыряться в каждом прыще человека только за то, что он добрался до каких-то вершин? Да всегда так было, я знаю! Но так, да не так - не было интернетовской публичности такого рода сплетен и грязи, раньше это было "сарафанное радио" на ушко. Почему на ушко-то? Пото му что не было принято, было стыдно, неприлично, в конце концов! Собирать сплетни, грязно фантазировать и ругаться, как пьяные матросы, считалось неприличным! Боже, какие, оказыва ется, буколические времена-то миновали , а! А теперь, можно сказать, в мегафон орут, но пока что под масками, чтобы рыла видны не были! По чему? Потому что до сих пор неприлично, мать их, и им самим пока всё ещё стыдно, но технические средства отменили это самое "на ушко"!
– Вадим сильно повысил голос, лицо его побагровело, мужчина наливался бешеным гневом.
– Да, среди их объектов хватает и малоприятных особ, есть откровенные негодяи, про которых известно, что они - негодяи. Но вот что я вам скажу. Если вы намекаете, что борьба со злом в таком виде хороша и правильна, то, наверное, нам стоит закончить эту беседу прямо сейчас. Потому что анонимно орать пакости и гнать волны клеветы даже на дурных людей - это не борьба со злом. Эх, ладно, признаюсь! Думал я об этом, думал, как и вы задавал себе такой вопрос. И сколько бы раз ни начинал заново тянуть эту мыслительную волынку - а что, если... а коли человек ужасный... а если имярек на самом деле проститутка, а выдаёт себя за деву Марию...
– всё равно нет, нет и ещё сто раз нет! То, что делают эти уроды, лишь приумножение зла, потому что тоже зло! Ложь - зло, клевета - зло, грязная брань - зло, сплетни - зло, в конце концов, анонимность - зло. И объясните мне, идиоту, как из такого количества разных видов зла может в итоге получаться добро? Что за математика или химия, или какая там хитрая наука, которая совершает подобные превращения?
– он уже кричал. На нас испуганно поглядывали посетители кафе и официанты. Ещё этого не хватало...
– Ну что, подруга моя случайная, развеял я ваши сомнения в том, что тот форум - чистое и беспримесное зло или вам ещё хочется поболтать о благородных виртуальных робинах гудах, м?
Мне оставалось только одно: я протянула руку, положила свою ладонь на его горячие дрожащие пальцы и слегка их сжала. Вадим вздрогнул.
– Простите, Вадим! Я сглупила. Вы безусловно и стопроцентно правы. Просто я хотела в этом убедиться. Простите!
Он даже не представлял, до какой степени я знала, что он прав! Но я должна была понять, что Карлов сам думает об этом.
Вадим вздохнул и ответил на моё рукопожатие.
– Это вы простите, что это я разорался тут...
КОМА
Поначалу всё пошло хорошо, ведь хорошо же! Карлов взял отпуск, оставив Юрычу и прочим "добивать" детали контракта. В конце концов, всё самое главное им сделано, и сейчас важнее дочери для него не было никого и ничего на свете. Ася пока что не ходила в школу.
Дважды в неделю Вадим возил девочку к Арине Викторовне, и после разговоров с доктором Ася немножко оживала и становилась похожей на прежнюю - солнечную и спокойную.
А дома они с дочкой много-много разговаривали. Наверное, никогда прежде они столько не болтали, сидя рядышком на диване: Аська забиралась с ногами, заворачивалась в плед и смотрела на отца глазами маленького ребёнка - с надеждой и бесконечным доверием. Она была абсолютно открыта ему и жарко вбирала каждое его слово. Часы, сутки сплошных разговоров! И вовсе не только про случившуюся беду, а вообще про жизнь - про будущее, про балет, про кино и Асиных приятелей.
Но и про беду тоже. И Вадиму в какой-то момент показалось: то, что он делает, и как у них получается это с Асей, намного действеннее, чем посещения доктора Арины. Не однажды у Карлова по краю сознания пробегала шальная мысль, что сеансы по сто долларов каждый - зряшные. Сотня, конечно, не деньги, но есть ли в этом смысл?