Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 2
Шрифт:
Должен ли я сражаться с Миядзавой-куном? Да нет же. Зачем выбирать более болезненный путь, если таким способом все равно ничего не приобрету?
– …
И все же я не могу этого произнести.
Не могу произнести такую простую фразу, как «Я предам Отонаси-сан».
Почему не могу? Не понимаю. Ничего ведь не изменится, если даже и не скажу этого. Я уже сдался, и когда придет время переключения, меня все равно свяжут. Ничего не изменится. И тем не менее, когда я пытаюсь озвучить свое предательство,
– М-миядзава-кун, послушай…
Бам.
– …Кхх!
Миядзава-кун прибег к насилию. Я растянулся на полу, не в состоянии даже сказать что-либо.
Миядзава-кун взглянул на меня сверху вниз, глаза его по-прежнему были пусты. Он все равно не будет слушать, что я говорю. Он будет без малейшей жалости бить меня, как только я буду выказывать признаки сопротивления.
Я знаю. Мне остается лишь решиться на предательство.
Разве это не нормально? Ведь Ая Отонаси – враг.
Он схватил меня за плечи и заставил подняться. Затем пристроил свой кулак напротив моего беззащитного живота.
– Давай, я хочу услышать, как ты предаешь!
– Ты можешь…
Ничего не изменится, так что незачем колебаться.
Почему же тогда…
– Ты можешь… связать меня.
…Почему же тогда мое сердце рвется всего лишь от того, что я произнес эти слова вслух?
2 мая (суббота) 23:10
Мне снится сон.
Опять все тот же сон.
3 мая (воскресенье), День Конституции
3 мая (воскресенье) 07:12
Я проснулся. Совсем не такое чувство, как при переключении, – нормальное чувство пробуждения.
Я лежал на полу в комнате Миядзавы с наручниками на руках и ногах.
Миядзава-кун сидел на кровати. Под глазами у него виднелись мешки. Должно быть, последние несколько дней он не высыпался.
Заметив, что я проснулся, он достал влажное полотенце и обтер мне лицо. Ментол на полотенце согнал остатки сонливости.
– Сейчас я скажу тебе, что делать, – без всякого приветствия заявил он, закончив вытирать мне лицо. – Т ы з а к у е ш ь О т о н а с и в н а р у ч н и к и п о р у к а м и н о г а м и т е м с а м ы м п о к а ж е ш ь с в о е н а м е р е н и е е е п р е д а т ь. Больше ничего от тебя не потребуется. Все просто, да?
– …Правда?
– А?
– Вы правда поверите, что я сдался, если я так сделаю?
[Он] ведь может думать как угодно. Он может и не принять это как «сдачу» и потребовать чего-то
– Он сказал, что е м у б у д е т д о с т а т о ч н о, е с л и о н у к р а д е т у т е б я М а р и ю О т о н а с и.
– Украдет?..
Вдруг вспомнился мэйл несколькодневной давности.
«Я смог воплотить мое сокровенное желание. Теперь я могу с тобой встречаться»
Наконец-то я понял, что означает этот текст.
Похоже, [он] ошибочно принимает нас за любовников. И поэтому думает, что если полностью выполнит «Неделю в трясине», то сможет встречаться с Отонаси-сан.
Но это нонсенс. Невозможно заполучить все мое, лишь захватив мое тело.
– Ты не можешь украсть ее у меня!
«Могу».
Я чуть не подпрыгнул на месте. На мой шепот ответил голос, которого тут не должно было быть.
«Я Кадзуки Хосино и никто другой! А значит, я смогу ее таким способом заполучить».
Голос шел из колонок возле компьютера, за которым сидел Миядзава-кун.
«Ты считаешь, это абсурд? Ты думаешь, я не могу стать Кадзуки Хосино, потому что он – это ты?»
Ну конечно. Только [я] – Кадзуки Хосино, никто другой им быть не может.
«Тогда скажи мне, что создает Кадзуки Хосино? Уж как минимум, нельзя сказать, что это характер. Ведь ты же всегда узнаешь кого-то, кого сто лет не видел, поймешь, что это тот же человек, даже если его характер, его аура полностью другие, верно?»
Слушая [его], я вдруг вспомнил слова, сказанные кое-кем другим.
«Ну скажи тогда: вот ты видишь, как кто-то ведет себя не совсем обычно; ты что, сразу думаешь “Это кто-то другой. Кто-то в него вселился”?»
– …Угг!
И правда. Дайя, Коконе, Харуаки – все приняли [его] за Кадзуки Хосино. Даже Отонаси-сан, вместе с которой я провел больше времени, чем с кем-либо еще…
«Даже Мария Отонаси не может отличить [Кадзуки Хосино] от [Юхэя Исихары], ведь так?»
– …Мда.
«Да, но, поскольку она знает о «шкатулках», она может принять исчезновение [Кадзуки Хосино] за полное исчезновение Кадзуки Хосино как человека. Поэтому я объясню ей, что Кадзуки Хосино не исчезнет, когда я стану им. Когда я это сделаю, Кадзуки Хосино продолжит существовать для нее».
Из колонок донесся смешок.
«И тогда она станет моей».
Пока внешне он похож на Кадзуки Хосино, его будут узнавать как Кадзуки Хосино, даже если внутри все поменяется. Это правда. Так что не думаю, что он несет полную чушь.
…Но все же это явное преувеличение, что он может стать Кадзуки Хосино.
– Ты не находишь, что эта логика совершенна?
Я закрыл рот при этих словах Миядзавы-куна; он видел меня насквозь.
– Хосино, что бы ты делал, если бы узнал, что у дорогого тебе человека раздвоение личности?