Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 5
Шрифт:
Но эта сила просто ничтожна по сравнению с моей главной целью. Она требует от меня настолько окольного пути, что это просто нелепо. Никогда в жизни я не ненавидел свой реалистичный взгляд на мир сильнее, чем сейчас.
Впрочем, я не очень и возражаю.
В конце концов, эта сила мне, по-моему, очень идет.
Не значит ли это, что она создана специально для меня?
– Прекратишь ли ты свою бессмысленную месть? – спросил я девушку, по-прежнему
– Аххаххх, – она тяжело дышит, но вместе с тем отчаянно кивает.
Сомнений нет – она остановит саморазрушение местью. Похоже, контролировать ее нет особой нужды.
Что ж, раз я здесь закончил, можно идти. Но тут вдруг передо мной встают двое, по виду студенты.
– …Эй, что ты сделал с девушкой?
Тон говорящего спокоен, но их обоих явно переполняет праведный гнев, и, похоже, они не собираются меня отпускать. Определенно они решили, что я ее домогался.
– Я ничего не сделал. Верно? – я оборачиваюсь к ней.
Она поспешно утирает слезы и встает на ноги.
– Да. Совершенно ничего, – подтверждает она и поднимает голову.
Она не сделала ничего необычного, однако оба студента отшатываются.
…Почему?
Одного взгляда на девушку достаточно, чтобы понять их реакцию. Ничего удивительного, что они отшатнулись, увидев ее лицо.
Ее улыбка абсолютно неестественна – как будто уголки губ тянут вверх за нитки. Глаза тускло блестят.
…О нет, только не это опять…
– Этот человек – бог.
Пожалуйста, не надо.
Все, что я сделал, – подстегнул ее чувство вины. Я собирался взять ее под контроль, но в итоге не стал этого делать. Но, похоже, она смогла примириться с собственными чувствами именно потому, что я высосал ее раскаяние и показал его ей лицом. Случайно я провел нечто вроде идеального сеанса психотерапии.
А поскольку я достиг этого всего за мгновение и с помощью какой-то загадочной силы, девушка решила, что я бог. Это случается время от времени, когда я использую «шкатулку».
Такое развитие событий, похоже, поставило студентов в тупик, и они ушли с озадаченными лицами.
Я тоже скорчил гримасу и посмотрел на школьницу. Она тяжело дышит и ослепительно улыбается, как будто смотрит на небесное создание.
Ради всего святого, не называй меня богом. Прекрати. Серьезно. Это отвратительно. Ощущение такое, как будто кто-то сунул палец мне в горло. Я не похож на бога, и я не собираюсь становиться богом.
Но.
– …Верно. Я бог.
Мне придется позволить им звать меня так.
Я все еще слабак. Я до сих пор не отбросил прежнего «себя» из тех времен, когда я еще верил в доброту человеческой природы, – еще до того, как начал носить серьги.
Если человеку положено страдать от такого, значит, я должен перестать быть человеком. Я должен стать бессердечным. Я насмерть задушил Кодая Камиути; если окажется, что этого недостаточно, чтобы превзойти мою слабость, значит, нужно будет убить еще. Вот как важно избавиться от моей слабости.
Я превзойду себя.
Если для достижения моей цели мне придется стать богом, я стану богом.
– …
Я гляжу на поклоняющуюся мне девушку.
Брать ее под контроль нет особой нужды… но, с другой стороны, небрать ее под контроль тоже повода нет. Как я могу стать богом, если я не готов отнять у нее достоинство, сломать ее?
Раздавить ее жизнь – просто, как дважды два.
Все равно ее жизнь практически кончена. А раз так –
– Оставь все ради меня.
Я прикасаюсь к «тени греха», спрятанной у меня в груди, и начинаю управлять ей.
– …Аах…
Она издает чувственный стон и приникает ко мне. Смотрит на меня снизу вверх влажными глазами, словно упрашивая меня властвовать над ней.
– Возрадуйся. Даже такой грязной шлюхе, как ты, я могу дать цель. Так, давай поглядим. Для начала вылижи мне ботинки. Сейчас.
– Ооо, спасибо! Огромное спасибо тебе!!!
Ни секунды не раздумывая, девушка начинает лизать мне ботинки.
– Я счастлива. Я так счастлива. Какое блаженство – прикасаться к тому, что ты носишь, пусть даже языком!
Купаясь в любопытных и осуждающих взглядах прохожих, я думаю:
Что за тупизна. Заставлять ее делать такие вещи – меня же и смущает. Блевать тянет. Но я должен подчинить так – каждого.
Я должен избавиться от моих мелких личных эмоций.
– …Нгг!
Но мне по-прежнему горько.
Я – прикасаюсь к одной из своих серег.
Сейчас их у меня уже шесть, в обоих ушах. Я жажду создавать дыры в собственном теле, потому-то и завел эти серьги.
– …
Почему-то в памяти всплывает лицо Коконе Кирино.
Я должен отбросить все свои чувства к ней, и все равно ее лицо почему-то всплывает.
Но Коконе Кирино в моей памяти – не та легкомысленная женщина-Барби, которая носит контактные линзы, постоянно меняет прическу и каждое утро тратит не меньше часа на макияж.
Коконе Кирино, которую я вижу, – застенчивая, пугливая девушка, которая все время ходила за мной хвостиком, куда бы я ни пошел. В те времена ее вечно виноватые глаза за стеклами очков смотрели только на меня.
Я вытряхиваю из головы образ Кири.