Пустырь
Шрифт:
— Что? Ты не имеешь права мною командовать.
— Я посчитал до трех и выберу сам. Раз, два, — спокойно и размеренно начал мужчина.
— Хорошо, пусть он присматривает. Все, до свидания о великий Хэдер, король всех тиранов.
И чего он приперся, испортил и без того плохое настроение. Я намеренно язвительно произнесла последнюю фразу, но мои волосы резко оказались намотаны на мужской кулак и все тот же спокойный, полный льда голос вымолвил:
— Какие лестные слова, только почтительности не маловато. Ну, ничего, мы обязательно продолжим обучение и воспитание, как я приеду.
Рука, фиксирующая волосы, ослабила хватку, и я схватилась за голову.
— Последнее: как только в следующий раз твой телефон будет отключен, ты отправишься
Боже как я была слепа, что не разглядела в нем все эти диктаторские черты. В груди все клокотало от несправедливости, но я уже поняла, говорить что-либо было просто бессмысленно.
Мужчина еще несколько минут осматривал меня, что-то обдумывая, а после привлек к себе, вдыхая запах волос.
— Без тебя будет невероятно пусто, — тихо, как шелест травы прозвучали эти слова. — Я постараюсь вернуться скорее, мой мышонок.
Когда я была маленькой, у нас был домик за городом. Скромный, но невероятно уютный, он запомнился мне своей душевностью. Кто-то, посмотрев на его обветшалый вид, скривился бы, другой сказал бы, что жить в нем опасно. Но для меня до сих пор тот дом остался самым родным местом, придающим силу даже в мыслях о нем. Однако в детстве я не ценила и не предавала значения этому месту. Меня тянуло на дачу к папиной тете, там всегда ждали угощения, а обстановка была не в сравнение нашей. Однажды, летом мне представилась возможность попасть на эту самую дачу. Моей радости не было предела. И вместо того чтобы остаться с мамой и папой в нашем стареньком домишке, я уехала. И до сих пор перед моими глазами стоят лицо мамы и ее щемящие уговоры остаться. Слезы катится каждый раз из глаз, при воспоминании тех нежных тихих слов:
— Птичка, оставайся. Мы пожаром сосисок вечером, на речку с папой сходите.
И сколько в моей жизни было потом таких сосисок и речек, не сосчитать, но именно те, которые я променяла на уют и роскошь, до сих пор рвущим душу стоном, звучат в душе. Мы жили бедно, и мамин главный деликатес того времени были сосиски. И она в надежде удержать ребенка предложила то, что смогла. Сейчас я бы с великой радостью отказалась от всего, лишь вернуться в то время и остаться рядом с ней. Это было последнее наше лето вместе. Потом закончились все загородные поездки, родители развелось, а дачу выкупили какие-то знакомые отца. Вот так, далеким эхом из прошлого, звучат для меня это трогательные слова мамы.
Подушка давно промокла от слез и нахлынувших воспоминаний. Еще тошнее становилось от мыслей о Хэдера. Он ведь приехал ко мне, бросил свои дела, чтобы проведать, а я отмахнулась от него. Было невероятно стыдно, что в ответ на его скупую доброту, я просто отмахнулась. Ведь по себе же знаю, как трудно оживлять умершую душу и снова проявлять тягу к человеку. А я вместо того, чтобы поддержать его, провела себя как настоящая тварь. Хотя может быть, дав сейчас нам шанс прирасти друг к другу, потом сделаю ему и себе только больнее. Ах, если бы я могла знать, как поступить… Но Хэдер был прав в одном, однажды сделать выбор придется.
Никогда не приветствовала навязчивость по отношению к малознакомым людям. Но сейчас, не смотря на свое рефлексирующее состояние, мне нужен был именно глоток свежего воздуха. И именно в таком общении я и нуждалась сейчас. И хоть вчера слезы душевных метаний бежали по моим щекам, я четко понимала, что сожаление останавливает нас в развитии. Мирка ответила сразу и, немного подумав, согласилась погулять. Мне хотелось узнать ее поближе, проникнуться ее внутренним светом. На первый взгляд она произвела впечатление человека гармоничного и счастливого. А внутренняя гармония это как раз то, чего мне не доставало сейчас.
Как выяснилось уже позже, девушка приехала учиться к нам из соседнего города и здесь снимала с одногруппницей квартиру. Они познакомились на вступительных, но в итоге попали в разные группы. Однако это не помешало им жить вместе, Мирка говорила, что это даже здорово, так они часто списывали друг
Девушка самозабвенно рассказывала множество историй произошедших в юношестве и во время обучения в колледже. Так, к вечеру, когда мы наговорились и нарисовались, я вложила для себя полный портрет новой знакомой. Ей оказалось двадцать два года и в семье она не единственный ребенок, еще у нее есть восьмилетний братик. С пяти лет она занималась спортивной гимнастикой, а в 15 лет примкнула к команде графитистов, бросив спорт. Однако полученные навыки паркура помогли ей однажды не попасть в полицию. "Вандализм" после того случая, Мирка тоже оставила и пошла рисовать пейзажи в местную художку, а потом дорожка вывела ее в художественное училище. Там, дома у нее есть еще бабушка, которая всячески поддерживала внучку в ее стремлениях рисовать, и иногда даже бабуля кладет ей на карточку пару сотен долларов. Всю свою биографию девушка рассказывала легко, не отягощая рассказ деталями, только один раз ее лицо омрачилось.
– А ты часто домой ездишь?
— Нет, сейчас почти совсем перестала, — задумчивый взгляд под ноги, словно что-то вспоминая.
— А почему? Неужели не скучаешь?
— Еще как скучаю. Просто там остался мой парень, бывший парень, — голос дрогнул. — И видеть его мне пока очень тяжело, потом как поулягут чувства съезжу.
После этой откровенности, хотелось расспросить ее так о многом, узнать кто виноват в разладе или может быть оба, узнать их историю любви и влюбленности, но, видя душевную боль Мирки, я не стала. Кто знает, в каком состоянии буду сама, когда пойму, что финал для нас с Хэдером настал. Как и обещала, девушка привела меня в мастерскую, но там было пусто, только одна ученица оттирала руки от краски. Сегодня как оказалось никого и не было, ребята уехали за город на пленэр.
— Тут так здорово. Я часто прохожу этот дом, но никогда не знала, что тут есть что-то подобное. Целая галерея, — восхитилась я, когда мы уже спускались вниз.
— Каждый занимает там свой уголок, а все вместе действительно похоже на арт-обьект. Если послезавтра будет время, можно будет навестить творцов всего этого.
— Да, конечно, — не думая согласилась я.
День в компании Мирки пролетел как одно мгновение, и, закинув рюкзак с красками на плечо, я медленно шла к дому. Отец не разговаривал со мной, а я не спешила первой прерывать наше молчание. Предостережения Хэдера оказались весьма эффективными, и, сведя общение с папой к минимуму, я немного обезопасила себя. Кстати от самого парня за весь день не было даже малейшей весточки. Я проверяла несколько раз телефон, вдруг не заметила звонка или смски, но все было напрасно. Даже Штера или кого-то из парней не видела, хотя мне думалось, что у моего дома организовано дежурство. Но все было как прежде. Я перед сном воображала предстоящий разговор с одним из моих надзирателей, а в итоге никто даже не встретился.
Дел скопилось столько, что я не успевал обедать. Раньше никогда не приходилось откладывать приезд на объект, но в этот раз девчонка заставила задержаться. Я физически не смог бы уехать, не доведя наши отношения до точки невозврата. Меня жутко рубило в сон и все бумаги уже сплошной пеленой стояли перед глазами. Устало опустил голову на руки. Работы еще столько, что минимум неделю все разгребать. Раньше я с удовольствием приезжал на базу, помогал Герману в решении всех вопросов. Но сейчас отец стал совсем плох, и вот уже год, каждые два месяца я приезжаю сюда. Всю информацию от своих ребят про оборот наркоты, личные дела курьеров я передаю на базу электронно, что сокращает время моего пребывания здесь. Но все дела удаленно не решишь, особенно если это касается наведения порядка и установления власти и авторитета. На циферблате было ровно полночь. Я подошел к окну, осматривая территорию базы. Прожектора освещали все нужные точки, а так же улучшили видимость в темных частых.