Пустырь
Шрифт:
— Я задолжал тебе материалы для рисования — возвращаю должок.
— Боже мой, это и, правда, словно сон, — бережно, боясь помять, я открыла скетчбук на середине. — Не буду спрашивать, как ты его достал, но спасибо.
— Внизу еще целый пакет разных принадлежностей. Надеюсь, это хоть немного скрасит твою скуку, мышонок.
— Мне не скучно, — я тут же возразила.
— Это пока. Лес и озеро быстро надоедят.
— Как ты думаешь, у меня есть еще шанс поступить осенью?
— Если я скажу, что нет, ты разве сдашься? — резонно подметил собеседник.
— Нет! Никогда не сдамся. Буду заниматься каждый день.
— У тебя все получится, мой мышонок. Я буду рядом, — и, обняв одной рукой за талию, мужчина нежно провел по моим еще влажным после озера волосам, прижимая голову к своей груди.
Вдыхая родной запах, я буквально физически ощущала, как он разносится по венам, вызывая легкий трепет внутри. Неужели чей-то запах может настолько опьянять? Может, если это тот самый запах. Запах того, чья нежность и любовь ощущаются на уровне души. Улыбнувшись, я еще глубже вдохнула, погружаясь в столь приятный аромат.
— Мне нужно поработать несколько часов, — в его голосе было сожаление, и поцеловав меня в затылок, мужчина отстранился. — Отдохни пока, поспи.
— Я порисую. Очень соскучилась по этому.
— Хорошо. Но не уставай. Линтер говорил, тебе нужен покой.
Вечер пролетел как одно мгновение. Вот вроде бы только что я с восторгом разбирала «пакет» как выразился Хэдер с материалами. Хотя на деле это была большая коробка со всем, чем только можно. Такое ощущение, что он просто скупил весь ассортимент художественного магазина. С трепетом я рассматривала каждую кисточку, каждый тюбик. В голове стали появляться образы того, как можно применить тот или иной цвет.
Устроившись на диване в гостиной, я принялась за дело. Хотелось позволить руками вспоминать — каково это рисовать. И не ставя перед собой конкретного сюжета, я начала просто рисовать то, что хотелось. Хотя нет, того чего хотелось я не могла решиться изобразить. Уже достаточно давно во мне горело желание нарисовать Хэдера. Помню однажды вечером, еще когда я жила в отцовском доме, загадочный парень в черной бейсболке с красной буквой Х никак не шел из головы. Папа уже ушел спасть, так что я могла быть уверен, что мое уединение никто не нарушит. Придвинув к себе лист бумаги, я нерешительности замерла. Вдруг мне не удастся добиться сходства и с портрета на меня взглянет кто-то другой. Я боялась, что мне не хватит навыков и умений передать всю суть этого хулигана. Или вдруг мой рисунок кто-то увидит. Изобразив этого парня, я бы признала свое неравнодушие и интерес к нему. Ребята или отец растерзали бы меня вопросами. Все эти «вдруг» и «но» так остались во мне до сих пор. Я никак не могла решиться на портрет. И хотя Хэдер, наверное, оценил бы то, что у меня получилось, но было волнительно настолько обнажаться перед ним.
Поэтому достав из заветного «пакета» альбом, я решила нарисовать сегодняшний день. Хорошее подспорье в тренировке памяти при отсутствии телефона и его камеры. Скетчбук я пока только с придыханием брала в руки и вновь откладывала. Страх чистого листа никто не отменял.
День клонился к закату, и очень скоро сказочное озеро исчезло в темноте, в то время как на бумаге появилась заправочная станция с припаркованной черной машиной. И хоть подобные пейзажи мне были не близки, но рисунок захватил меня. Чем больше я рисовала, тем больше деталей оживало в памяти. Только вот название
— Похоже.
Задумавшись, я не заметила, как сбоку появился мужчина. Бесшумно спустившись по лестнице, он подошел, осматривая нарисованное.
— Помочь вспомнить? — присев на подлокотник, он дождался пока я угукну в ответ. — Рэдл.
— Рэдл, — я повторила за ним, пробуя слово на вкус. — А что оно означает?
— Названо по первым буквам: Райн Эверс и Донни Линкс, — взяв из моих рук альбом, Хэдер схематически нарисовал эмблему заправки, которая тут же ожила в памяти.
— Это твой деловой партнер?
— Да. И тот с кем я прошел всю войну.
В груди кольнуло при таком ужасном слове. Все мы смотрели множество фильмов и читали в книгах про сражения, но я совершенно не представляла каково это оказаться участником этой жестокости.
— Ты никогда не рассказывал про войну.
Дотронувшись подушечкой пальца до его запястья, в том месте, где был жетон, я подняла взгляд.
— Спрашивай, — пересаживаясь на диван, он занял расслабленную позу.
— Все что хочу?
— Почему нет, — вторя своим словам, он пожал плечами.
— А ты помнишь первый раз, когда ты…ну, когда ты кого-то убил?
Кивнув, он оставил голову в наклоненном состоянии. Тень скрыла почти полностью все лицо, и я уже пожалела о столь резком вопросе. Подняв на меня пустой стеклянный взгляд, он уверенно заговорил.
— Это было ночью. Я и еще два солдата были в патруле. Наша задача была охранять один из подъездов к базе. Как нас рассказали, противник не нападал в лоб, поэтому главные транспортные развязки были достаточно безопасным местом для новичков вроде нас. В ту ночь была засада, — Хэдер сделал паузу, проводя пальцами по волосам. — Все было очень быстро. Даже не успеваешь понять, что произошло. Просто чувствуешь, как наткнувшись на препятствие, нож с сопротивлением погружается в тело. Это было на четвертый день после моего прибытия на базу. Война быстро обучает, как нажимать на курок.
Я почувствовала, как холод и онемение окутали меня. Пыталась посмотреть на происходившее в ту ночь глазами новобранца, и становилось дурно. А еще тупая обида началась скрестись внутри. Почему этот парень и без того натерпевшийся в жизни, получил дополнительно порцию кошмара и ужаса? Почему вместо того, чтобы учиться, жить и любить он добровольно позволил отравить себя всеобщей жестокостью? И пусть Хэдер вернулся физически целым, я знала, что психически он пострадал. Любое убийство- это самое страшное преступление против человечества. Оно не может пройти бесследно.
Как бы я хотела изменить эту кровавую главу его жизни. Не допустить всего того ужаса, что он пережил. Медленно продвинувшись по дивану, я положила ладошки на его бока, чувствуя исходившее тепло. Аккуратно положила обе ноги на его и обняла мужчину поперек живота. В это мгновение хотелось быть как можно ближе к нему, физически показать ему свое сопереживание. Склонив голову к его груди, я постаралась как можно теснее прижаться к нему.
— Извини, что спросила.
— Да все в порядке, мышонок, — он обнял меня в ответ.