Путь Акогаре. Том 2
Шрифт:
— А вам не жалко, дядя Рэн?
— Умри она, может за чистоту кармы бы побеспокоился… А так — зачем печалится?
— Вот кому-кому, а не тебе о чистоте кармы думать, — отрезала я.
— Что-то не так?
— Да дурак ты просто…
— ?…
— Столько от тебя слышно о карме, обете и другой чепухе, а на деле что? Ты отказываешься от того, чего хочешь. Нельзя прийти к просветлению, находясь в постоянном вожделении.
— … — монах лишь удивлённо смотрел.
— Твоё «просветление» и рисинки не стоит…
— Когда ты у нас стала знающейся по буддизму?
— Я так думаю.
— …Вполне в твоём стиле.
— Это ещё не говоря о том, скольких ты убил по приказу господина.
— Хм, — Карп сначала помрачнел, а потом его губы скривились в лучистой усмешке, — Надеюсь, стану хоть сосновой шишкой на берегу моря! Куда моей грязной душонке к Небожителям..
— Дядя Рэн не унывает! — вслед за кётаем улыбнулся и малой, — Тоже так хочу.
— Несмотря на всё, — продолжила я, — Всегда остаётся шанс очистить карму… Понятное дело, у такого как ты ничего не получится, но всё-таки…
— Ого! А кто-то у нас покраснел!
— Где? — Ичиро уставился на меня.
Отвернулась.
— Я тебя услышал, — хитро заключил Карп.
— О! Мама, дядя Рэн, это и есть говорящий идол? — Ичиро подбежал к старому истукану, покрытому инеем и сколами от старости, — Страшный!
— Хм, — Рэн заинтересовано обогнул Хатимана взглядом, и приложил ухо к его рту, — Говорящий!
— Чего?
Я повторила за Карпом.
— Убей… меня… — скрипучий шёпот, — Убей…
— Занимательно, — он встал в боевую позу и набрал полные лёгкие воздуха, — Коль просите! — кулак полетел вперёд — голова Хатимана покатилась по снегу, — Фу-у-ух…
— И силищи у вас!
— Не умолкает, — подобрав отбитую деревяшку, заключил монах.
— Предмет же одухотворённый, — вмешалась я, — Может надо отдать его «тело» стихии и душа отойдёт следом?
— Сожжём бедного идола!
— Что он просит, дядя Рэн?
— Смерти.
— А почему?
— Ну, для могами характерно искать владельцев, которые их бросили, проблема только в том, что за сто лет любой хозяин два раза успеет переродиться.
— Идолу было настолько грустно, что он начал посылать людям сны с просьбой проведать его? — наивно протараторил Ичиро.
— Нечто в этом роде. Конкретного человека он априори бы не нашёл.
— И китаец тот, получается, выдумщик…
— Ха-ха! Именно!
— А я говорила — он только воспользовался бедой деревенских.
— Ты у нас, как всегда, сама проницательность, Йуруши-тян!
— Помолчи и делай свою работу.
Пф-ф-ф… и о каких разбирательствах говорил Хоккори? Идол ожил с просьбой отпустить его душу, а китаец-пьянчуга выкрутил всё в свою сторону, местные, тоже «умны», поверили.
Деревня
Рэн, заручившись помощью малого, принялся раскладывать сухие ветки вокруг истукана, пока я спокойно прислонилась к дереву. Наблюдая за их потугами, невольно задумываешься, что больно у нашего монаха мало опыта в похоронных делах, хотя… монахи же разные бывают, наш Карп, вот, боевой — ишь как ловко голову сбил Хатиману.
Несколько минут приготовлений — идол вспыхивает, а Рэн, сложив руки, начинает читать сутру:
— Дорогая душа, ты освобождена от физического тела, но ты по-прежнему жива. Ты перенеслась в другой мир, но твоё существование продолжается…
Ветви деревьев заскрипели от сквозняка.
Вихрем подымается снег.
Вьюга неспеша поглотила поляну, сутра Карпа стала едва слышной, а Ичиро вцепился в меня, скуля:
— Что происходит, мама?…
— Сейчас узнаем.
— Горесть не отпускает тебя, дорогая душа… — проговорил монах, кивнув нашу сторону.
Чёрный дым, редкими ручейками, пополз землёй.
Из тьмы возник громадный змей.
— Мама! — прищурившись от страха, мальчик прижался ещё сильнее.
— Ты теперь свободна от страданий, от боли и ограничений… — Рэн тараторил всё быстрее.
Выпученные глаза, цвета жёлтой камелии, висящий язык, обглоданный самой зимой, сгнившее тело, кости наружу, и невыносимый гнилостный запах — внутри его чрева словно разлагаются сотни душ.
— Ну и урод..
Раскрыв пасть, он бросился на свою главную опасность — Карпа. Нужно прикрыть. Сверкнуло лезвие. Перепуганный Ичиро не успевает моргнуть — я уже сдерживаю ряд дырявых клыков. Ещё взмах — нижняя челюсть демона свободной свисает.
Свист!
Отлетаю к малому — тварь ударила хвостом.
Его цель — я.
— Ты теперь находишься в мире без горестей, где ты сможешь обрести покой и счастье…
— Света больше — меня меньше, — проклекотал змей.
— Фу-у-ух… мне сейчас не до загадок… — процедила, встав в защитную стойку.
Демон, мутно стрельнув взглядом, отсёк:
— Неверно.
Только он договорил, как из моей глотки поползло нечто склизкое — рыба! Схватившись за живот я вырыгнула больше десятка водных тварей, оставляющих мерзотный привкус и царапающих плавниками горло.
— Не бойся, дорогая душа…
— … — не успела броситься с матершиной, как Ичиро закрыл мне рот, жестом показывая, что говорить больше не стоит.
— Тс-с-с…
Тварь! Скотина! Блядь!
Долго ещё??
— Я рождаюсь во тьме — умираю в свете, — продолжил демон.
— Свеча! — крикнул малой.
— Неверно.
Постояв, он схватился за живот и упал на колени.
— Ма-ма!.. По-мо… ги! — насекомые. Вместе со слюной из его рта полезли цикады, сороконожки, пауки, комары, жуки-носороги… — Мама! Мама! Мама!