Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое
Шрифт:
Он жалобно смотрел на нее, словно винился в своей импотенции, в том, что так по-плебейски провел выходные.
– С кем? – любопытно прищурилась Тесса.
Коринт закатил глаза.
– Со всеми подряд. Я вспоминал свои младые беспечные годы, просто приятно проводил время на той площадке рядом с озером. Мне очень жаль тебя разочаровывать, Тесса, но я не думал об «Эмни-Терре».
Тесса размашисто покивала головой, плотно сжала губы; она упрямо хранила молчание.
– Разумеется, я не смогу развлечь тебя байками о племянниках ввиду полного отсутствия родственников, – меланхолично заметил Коринт, – но у меня есть другие достоинства, в частности,
– И горе тому несчастному, который осмелится усомниться в этом, – заметила Сильвия. – Ты ослепишь его белизной твоих зубов, втопчешь в грязь идеальностью твоего маникюра.
– Последнее я предпочел бы отдать тебе на откуп. С твоим не сравнится ничто, – вежливо улыбнулся Коринт. – Несчастный увидит его с расстояния в полтора километра и позорно сбежит. Милая. Так ты говоришь, твои племянники одновременно решили отправиться в военное училище? И протекция дядюшки из нацправительства Ботсваны тут ни при чем? Тц-тц, Сильвия, – поцокал он языком. – Изменять «Эмни-Терре» и с кем, даже не с Лигой?
Сильвия фыркнула, решительно встала, наклонилась к Коринту и чмокнула его в губы.
– Ты невыносимый и отвратительный хам, дорогой, – бодро произнесла она. – Тесса, кофе?
– Конечно, милая, – отозвалась та. Дождавшись, когда Сильвия отойдет, она негромко произнесла: – Я рассчитываю на твою лояльность, Коринт. Даже если не могу в той же мере рассчитывать на твою предприимчивость. Но я допускаю возможность некоторых изменений в личной жизни, знаешь ли.
– Чушь! – оскорбился Коринт. Более того: он действительно чувствовал себя оскорбленным.
Тесса только подняла брови.
Коринт озадачился словами Тессы еще раз, когда неожиданно для себя обрадовался предложению Берта заглянуть на какой-то невразумительный праздник раннего вина.
Берт же ждал ответа на это приглашение четыре дня. Ночью он был уверен, что получит ответ, днем – сомневался. А получил – сел на ближайший стул и заулыбался.
– Какой я дурак, – растерянно произнес он.
========== Часть 9 ==========
Тесса Вёйдерс третий месяц металась между Лондоном, Преторией и Шанхаем. «Астерра» в Лондоне настаивала на решительных действиях в отношении африканской Лиги; в Шанхае плевали на политику, но требовали сырья для производства. В Претории ей указывали на нездоровое напряжение в Йоханнесбурге и отказывались совершать какие бы то ни было действия. «Месторождения никуда не денутся», – терпеливо повторяли ей знакомые в Лиге. «К сожалению, я не обладаю достаточным влиянием, к еще большему сожалению, Дейкстра оградил себя очень скрытными советниками», – говорил Этьен. На негодования Тессы он вздыхал и обреченно говорил снова и снова: «Я делаю все возможное, но даже советники Дейкстра не очень расположены ко мне. Боюсь, я немного дискредитировал себя заигрываниями с «Астеррой» вообще и с тобой в частности. Прости, милая, ничего личного».
Этьен же связался с Коринтом и предложил встретиться.
– Ты разбудил меня, – обличительно произнес тот.
– Коринт, сокровище мое, я загляну к тебе на пару часов, – угрожающе сообщил Этьен. – У тебя три минуты, чтобы выгнать хахаля и запрограммировать кофе.
Коринт потянулся и неторопливо перевернулся на спину.
– Этьен, драгоценность очей моих, я один и одинок. Ты не облагодетельствовал меня своим вниманием уже столько времени, – обиженным голосом отозвался Коринт. – Смотри, – он неторопливо обвел камерой спальню, – я один. Я совершенно один, я удручающе один. Надеюсь, ты скучал по мне в своей деловой поездке?
Этьен хмыкнул.
– Я не могу и не хочу верить своим ушам. Ты – и не воспользовался моим отсутствием? Впусти же меня, о верный Коринт, – воскликнул он.
– Впускаю, – промурлыкал Коринт. – И Этьен, милый, сделай нам кофе. Мне покрепче. Я должен проснуться. Впрочем, можешь и себя побаловать.
Он снова улегся и закрыл глаза.
Через пять минут Этьен поставил небольшой поднос с двумя чашками и сливочником на кровать, сел рядом. Коринт открыл глаза; сдержав зевок и шумно выдохнув, он спросил:
– И какого ты приперся?
– Мне внезапно стало интересно, почему ты с такой прохладой реагировал на мои предложения встретиться, – любезно ответил Этьен. Он улегся на бок, сцепил пальцы, сдержанно улыбнулся.
Коринт неторопливо провел ладонью по лицу, зевнул еще раз, почесал подбородок, поморщился от щетины, растер ладонью грудь – он мог придумать еще тысячу уловок, чтобы растянуть паузу, но не с Этьеном, этот хрен был слишком ловок, чтобы не распознать в поведении Коринта именно эту причину. Так что Коринт сел по-турецки, потянулся вверх и в стороны и взял чашку.
– И до чего додумалась твоя паранойя? – поинтересовался он.
– Мамуля нашла подступ к Дейкстра? – невозмутимо спросил Этьен.
Коринт расслышал за ширмой праздного интереса тревогу – даже испуг. Этьен боялся потерять покровительство «Эмни-Терры»? Этьен боялся оказаться ненужным Тессе Вёйдерс? Или Этьена страшила вероятность того, что Квентин Дейкстра разнюхает, насколько основательно Этьен был прикормлен «Астеррой», и предпримет кое-какие решительные действия с очень неприятными для него последствиями? Третье в любом случае. И что-то из первых двух. И Этьен гордился своими коварством и изворотливостью слишком сильно, чтобы спрашивать или действовать напрямую. Может быть, просто был трусоват. В любом случае, он рассчитывал выведать все у Коринта, хотя еще пару недель назад дал понять – опять же косвено и двусмысленно, что их сотрудничество, сочетающееся с некоторыми не совсем приемлемыми с этико-социальной точки зрения услугами, пора прекращать. Но две недели прошло с того знакового разговора; Тесса Вёйдерс уже добрых полтора месяца решительно отправляла сообщения Этьена Симайди Танья в корзину, и он, кажется, встревожился.
Коринт оперся спиной о спинку кровати. Простыня почти обнажила пах, Этьен задумчиво посмотрел туда, перевел внимательный взгляд на Коринта. Тому было глубоко безразлично – он пил кофе; ему даже притворяться не приходилось – все блаженства мира были сконцентрированы в одной чашке. Этьен задумчиво погладил его икру. Это могло стать лаской, намекающей на возможность соблазнения, могло сойти за интимный жест, выказывающий доверие. Коринт же с трудом сдержался, чтобы не отдернуть ногу. Немного сползя вниз, устроившись полулежа, допив кофе и отставив чашку, он соизволил обратить внимание на Этьена.
– Ты сам-то в это веришь?
– Я верю в то, что любой человек имеет свою цену, – меланхолично ответил Этьен, продолжая поглаживать его ногу. – За которую он готов продаться сам, за которую его готовы продать другие. И за которую его хотят купить другие. Она есть у меня, у тебя, даже у твоей обожаемой мамули.
– И за сколько ты согласился бы продать мамулю? Тому же Квентину Дейкстра, например, – легкомысленно спросил Коринт
Этьен сел.
– Я не совсем понимаю, куда ты клонишь, – холодно, оскорбленно произнес он.