Путь без иллюзий: Том I. Мировоззрение нерелигиозной духовности
Шрифт:
Другой пример. Некая теория социокультурной динамики утверждает, что в 2061–2063 годах Россию ожидают великие, судьбоносные перемены, которые проявятся во всех сферах жизни — от мировоззрения до политики, экономики и государственного устройства. Итак, если эта теория предсказывает смену социокультурной парадигмы, а на самом деле в указанный период ничего подобного не произойдёт — значит она не выдержала проверку по критерию прогностической результативности.
Вернёмся к теме различий между разумом (мышлением) и праджней (интуицией), подводя итоги наших рассуждений в кратком резюме. Итак, основные различия между мышлением и праджней заключаются в следующем:
Однако это ещё не всё. Существует ещё одно, весьма тонкое и нетривиальное различие между разумом и интуицией. Это различие можно определить как однозначность и конкретность, к достижению которых тяготеет разум, и неоформленность (которая часто принимается за неопределённость, но на самом деле вовсе ею не является), характерная для интуитивного познания. Человек разума всегда стремится к ясности, чёткости, конкретности
То же самое можно сказать и о качестве личности мудреца, достигшего просветления и обладающего высшей интуитивной мудростью. Дао-человек струится вместе с потоком жизни. Дао-человек текуч, свободен, лишён свойств и признаков. Он неоформлен, но может в любой момент дать временное конкретное оформление, проявить именно тот набор свойств и признаков, который необходим для данной ситуации, а затем вернуться назад, в состояние прекрасной неоформленности. Поведение такого человека в высшей степени адекватно и в высшей степени адаптивно. Ему свойственна также удивительная безинерционность: при необходимости — мгновенная конкретизация с разворачиванием необходимых действий, когда же необходимость исчезла — столь же мгновенное возвращение к состоянию безмятежной неоформленности. Менее всего этот человек похож на лихтенберговский «психолит» (психическую окаменелость). Вот почему глубоко ошибаются все те, кто для самосовершенствования и «личностного роста» практикуют фантазийную медитацию. Истинная медитация начинается не с оформления некоего идеального Я-образа и его дальнейшего усиления и развития, истинная медитация — это нечто совершенно иное, и начинается она с внутренней установки на то, чтобы «быть никаким», на то, чтобы растворить огнём своего сознания любые представления о самом себе, любые установки относительно себя самого, даже самые позитивные и самые конструктивные.
Глава 5
Интуиция-праджня и феномен понимания
Старая познавательная парадигма в качестве основного и, фактически, единственного, инструмента познания признавала только дискурсивное мышление. Так, в трактате «Разыскание истины» Декарт пишет: «…все истины следуют одна за другой и связаны между собою единой связью. Весь секрет состоит в том, чтобы начать с простейшей из них и так подниматься мало-помалу и как бы по ступеням до истин наиболее далеких и сложных» (курсив мой — В.К.). Интуиция, как специфическая познавательная способность в этой парадигме попросту отсутствует. Ошибочно ставится равенство между познанием и мышлением. Суть этой, господствующей ныне парадигмы, кратко можно выразить так: «Познание есть мышление». Однако, на самом деле, познание есть интуиция плюс мышление, причём именно интуиция является более важным инструментом познания. Самый таинственный и труднообъяснимый для психологии мышления феномен — это феномен понимания. Это и понятно, поскольку в основе этого феномена лежит не мышление, а интуиция. Существует глубокое противоречие между принципиальной сукцессивностью мышления (дискурсивного мышления) и симультанностью интуиции. Современная научная психология фактически игнорирует существование интуиции как отдельного, самостоятельного и, более того, наиболее важного инструмента познания. [13]
13
См., например, фундаментальный труд Л.М.Веккера «Психика и реальность», излагающий единую теорию психических процессов, в котором об интуиции как о специфическом методе познания вообще не упоминается.
Мышление, будучи неразрывно связано с речью, всегда выражается в определённой последовательности слов и символов, в цепочке умозаключений. Совершенно неоправданна, на мой взгляд, попытка проигнорировать специфику интуитивного познания, чрезмерно расширенно трактуя «пространственно-временную» структуру мышления. В результате всё
Понимание есть не что иное, как «синтезирующий инсайт» (К.Дункер), который не может быть получен благодаря сколь угодно напряжённым усилиям мысли. Эти усилия всего лишь создают познавательную доминанту, познавательное напряжение. Сам же инсайт не является продуктом сознательного, намеренного усилия. Предшествующая инсайту напряжённая работа мысли ценна лишь постольку, поскольку создаёт определённую разность потенциалов, энергетически заряжает познавательную интенцию, создаёт познавательную потребность. Затем, именно тогда, когда усилие мысли исчезает, когда человек перестал мыслить о данной проблеме — это может быть на концерте, на прогулке или во сне — тогда и приходит инсайт, неведомо откуда, неведомо каким образом. Творческий результат (понимание) неожиданно, внезапно вспыхивает во внутреннем взоре во всей своей целостности. Качественное, принципиальное отличие интуиции от мышления состоит в том, что мышление сознательно и представляет собой систематическое усилие, работу мысли. Интуиция же может функционировать только в условиях умственной тишины. Здесь нет и быть не может осознанного намерения: «вот сейчас я получу творческий инсайт относительно этой проблемы» — чем больше будем стараться, тем меньше шансов на успех. Интуиция — это не-ум, не-мышление, не-речь. Это альтернативный мышлению познавательный инструмент, и это должно быть хорошо усвоено.
Что же такое понимание? Это особое «умственное» восприятие целостности, гештальта. Это синтетический охват сознанием человека большой совокупности фактов и идей таким образом, что они воспринимаются как органическое целое. Это может сделать только интуиция, но не мышление. Мышление выстраивает разрозненные кусочки мозаики в линейную последовательность, тогда как интуиция-праджня собирает их в единое и объёмное целое. Разрозненные кусочки мозаики — не то же самое, что красивый цветной витраж, изображающий храброго рыцаря на коне. Декартов способ познания, как последовательного восхождения от простого к сложному, ступень за ступенью, не учитывает того, что переход от частных, разрозненных идей и фактов к органическому целому в рамках которого каждая из этих частностей находит своё место, — такой переход осуществляется за счёт совершенно иного, альтернативного дискурсивному мышлению, познавательного механизма. Этот механизм — симультанный охват всей картины в целом.
Объяснение чего-либо (ответ на вопрос «почему?») — это всегда линейная цепочка умозаключений, своеобразная причинно-следственная спица, протыкающая объект познания. Представим себе спицу, протыкающую тыкву, — это и есть познание посредством разума. Но понимание возможно только через освоение всего объёма тыквы, чего никаким объяснением достичь невозможно. Интуитивное же познание не ограничивается узким коридором, задаваемым этой спицей. Оно не линейно, оно объёмно и целостно. Когда интуитивное «видение» достигает определённой широты охвата и все компоненты воспринимаются одновременно, тогда вспыхивает понимание, тогда объект познания (наша тыква) обретается во всей своей полноте.
Размышление вообще не может привести к пониманию, оно всего лишь организует уже имеющееся понимание. Размышление всегда идёт после постижения (сугубо интуитивного по своей природе) и выполняет всего лишь оформительские функции. Мышление полезно, необходимо, но всегда вторично по отношению к интуиции-праджне. Тот, кто начинает с вопросов, не решает проблем. Они решаются только тем, кто начинает сразу с ответов. Следует различать между собой объяснение и описание. И то, и другое — это использование слов, вербализация. Однако различие огромно. Объяснение — вербализация результата дискурсивного мышления, тогда как описание — вербализация понимания, полученного через интуитивный инсайт. Таким образом, описание — это перевод многомерного интуитивно воспринимаемого объекта в его плоскостную проекцию.
Мышление же движется сугубо внутри дуалистической плоскости, от одних слов и символов — к другим.
За тем, что принято называть потребностью в знании и стремлением к истине, часто скрывается непереносимость неопределённости, страх неизвестного. Хорошим тому примером является страх темноты у ребёнка. Что такое темнота? Это, прежде всего, неизвестность. Это отсутствие информации о состоянии окружающей среды, о том, что происходит вокруг. Стоит только включить свет — немедленно появляется столь необходимая, столь желанная осведомлённость, реализуемая через зрительный канал восприятия. Страх немедленно исчезает. Люди, движимые потребностью «в познании истины», как они любят о себе говорить, на самом деле часто стремятся к безопасности, к ликвидации невыносимой для них неопределённости — познавательной «темноты». Они стремятся любой ценой внести ясность и определённость в отношении всего, с чем они встречаются. В результате человек, конечно, получает ответы на все вопросы, но, к сожалению, большей частью это суррогатные ответы. Он окружает своё сознание, своё познающее Я, защитной скорлупой из этих суррогатных ответов. Такая скорлупа не только создаёт искажённую и неадекватную картину мира, но и является своеобразной духовной тюрьмой, блокирующей нормальное познавательное развитие. В норме человек должен быть открыт миру, иметь великое доверие к бытию. А это означает, что он должен быть способен переносить состояние неопределённости и даже полюбить его. Неопределённость — это своеобразная питательная среда, окружающая наше познающее Я, наше сознание. Только через сохранение контакта с неопределённостью возможно нормальное развитие сознания человека, развитие его познавательной способности. Тот, кто желает любой ценой получить ответы на все вопросы, в конечном счёте, получает суррогатные ответы, не приближающие его к истине, а напротив, удаляющие от неё.