Путь без иллюзий: Том I. Мировоззрение нерелигиозной духовности

Каргополов Владимир

О воскресении Христа

Обсудив смерть Христа, мы с неизбежностью приходим к теме его воскресения из мёртвых. Типичный аргумент в пользу «божественности» Христа выглядит так: «Но ведь Христос воскрес! Разве это не есть величайшее подтверждение его божественной природы?». Нет, здравый смысл просто не позволяет принять это голословное «воистину воскрес!» за веский довод. С моей точки зрения воскресение Христа какое-то неубедительное и невнятное. Как-то уж очень тихо и скромно он воскрес. Следовало ожидать от «воскресшего» Христа триумфального воскресения (тем более, что перед казнью он обещал воскреснуть на третий день), успешного завершения своей миссии; долгой и продуктивной

дальнейшей жизни, насыщенной великими деяниями. А что выходит по евангельскому рассказу? Несколько раз он является своим ближайшим ученикам (любопытно, что при этом он просит Марию Магдалину не касаться его «ибо я ещё не вошёл к Отцу моему»), а потом возносится на небо и восседает «одесную Бога».

Вот и всё. Какое-то очень тусклое и неполноценное воскресение. Лично я, в простоте своей, полагаю, что коли человек воскрес из мёртвых (как евангельский Лазарь), то следует ожидать его возвращения к жизни и повседневным делам. Ничего такого при воскресении Христа не наблюдается. То, что в Новом Завете называется «воскресением Христа», значительно проще истолковать как появление его тонкоматериального двойника или, попросту говоря, призрака в первые недели после смерти, когда душа ещё не ушла в более высокие сферы и находится в пределах земного, грубоматериального плана существования.

Другим доказательством божественности Христа считаются выдающиеся способности к исцелению и чудотворству. Да мало ли на свете людей с незаурядным даром целительства, ясновидящих, экстрасенсов и чудотворцев (то есть людей, обладающих паранормальными способностями)? К тому же, наличие сверхспособностей вовсе не означает, что обладающий ими человек являет собой совершенство во всех отношениях. Йоги и мастера цигун способны на невероятные вещи, что вовсе не делает их существами совершенно иной, чем обычные люди, природы. Более того, даже обычный человек с помощью специального треннинга вполне способен развить в себе такого рода способности. Так что чудеса, творимые Христом, тоже не самый веский довод в пользу его божественности.

О крещении Христа

Согласно общепринятому мнению, Иоанн Креститель при первой (она же и последняя) встрече с Иисусом тотчас же распознал божественную сущность Христа и признал его полное превосходство: «Он-то, Идущий за мною, но Который стал впереди меня. Я недостоин развязать ремень у обуви Его» (Евангелие от Иоанна, 1:27).

Тем не менее, Иисус приходит к Иоанну, чтобы получить от него крещение. Стандартный обряд крещения начинался с покаянной исповеди в своих грехах и заканчивался их отпущением. «Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов» (Евангелие от Марка, 1:4).

Однако Иисус, пришедши к Иоанну, как безгрешный «Агнец Божий», в покаянии и отпущении грехов не нуждался и потому просил Иоанна провести только завершающую часть всего ритуала, то есть собственно крещение. Иоанн же вначале противился этому, говоря: «мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне?» (Евангелие от Матфея, 3:14) и только после того, как Иисус настаивает, выполняет обряд крещения. Такова каноническая, общепринятая версия крещения Иисуса у Иоанна Предтечи.

Однако в книге Кирилла Еськова «Евангелие от Афрания» даётся другая версия, представляющаяся весьма убедительной как с исторической, так и с психологической точки зрения.

«Я же представляю себе эту сцену примерно так. К авторитетнейшему пророку, повергающему в трепет фарисеев и саддукеев и наставляющему огромные толпы народа, является некий никому не известный молодой человек. Он заявляет, что поскольку безгрешен, ему необходимо одно лишь крещение. Иоанн, пришедши в полное изумление от такого —

с его точки зрения — нахальства, с деланным смирением разводит руками: «Так ты, парень, наверное, не по адресу. Ведь в таком разе не тебе от меня, а мне от тебя надо креститься!» Зрители в восторге: вот это срезал, так срезал!»

В пользу такой версии К.Еськов приводит также тот, надо сказать, весьма серьёзный довод, что иоанниты «и поныне сохраняют свою обособленность от христиан, существуя в виде одной из иудаистских сект; они имеют своё собственное «Священное Писание», в котором Иоанн Креститель признаётся Мессией, а Иисус — лжепророком». [48]

О непорочном зачатии Христа

Догмат о непорочном зачатии Спасителя сам по себе весьма показателен. Непорочное зачатие Христа от Духа Святого. Не значит ли оно, что обычное зачатие вполне земным способом и от вполне земного мужчины является порочным? То есть недостойным и низменным? Далее, не значит ли это, что все мы зачаты во грехе и что обычное зачатие — это нечто грязное, нечто постыдное и уподобляющее человека скотам бессмысленным?

48

Еськов К. «Евангелие от Афрания»

На мой взгляд, такая точка зрения просто оскорбительна для наших матерей, зачавших нас с радостью и нежностью, родивших нас в муках и вырастивших нас с любовью. В нормальном зачатии нет и быть не может ничего греховного, ничего порочного. Оно совершенно естественно и природосообразно. Считать иначе — значит вернуться к средневековью, значит не уважать ни своих родителей, ни себя самого.

Итак, тезис о непорочности зачатия Христа автоматически предполагает порочность всякого иного зачатия, а также моральную ущербность его участников, как женщины, так и мужчины. Поскольку в христианской религии все священнослужители — исключительно мужчины, вполне естественно, что главное обвинение за «грехопадение» возлагается на женщину, которая и объявляется «сосудом греха» и «орудием соблазна».

Вообще, отношение к женщине во всех религиях иудейско-христианского корня (иудаизм, христианство и ислам) оставляет желать много лучшего. Во всех этих религиях, что бы ни говорили их ревностные последователи, женщине отводится незавидное положение существа второго сорта. При желании можно привести множество доказательств в подтверждение этого тезиса, однако я ограничусь одним, простым и весьма показательным фактом. Скажите, пожалуйста, уважаемый читатель, видели ли вы когда-нибудь женщину в роли православного или католического священника? В роли муллы или муфтия? Женщину раввина? Ответ очевиден. Как говорят в подобных случаях адвокаты: «Спасибо. Больше вопросов не имею».

О христианской концепции греховности и слабости человеческой

В продолжение предыдущей темы, мне хотелось бы обсудить некоторые стороны христианской морали, которые вызывают явный протест и несогласие.

Прежде всего, это тезис о неизбывной человеческой греховности с неизбежностью приводящий к патологическому состоянию хронической виноватости. Отношение христианства к физическому телу и «вмонтированным» в него биологическим инстинктам поражает своей неадекватностью. Получается, что физическое тело — это дикий зверь, а человек — дрессировщик, обреченный всю жизнь проживать с ним в одной клетке. Такое отношение к физическому телу следует рассматривать как варварское и изуверское. На самом же деле, физическое тело — это наш добрый верный коняга, который безропотно везёт нас по жизни. Конечно же, мы должны им управлять, держать его в твёрдой узде, но также и любить его, и заботиться о его нуждах.