Путь чести
Шрифт:
Не желая дарить вору лишнего шанса, я рванул к нему навстречу — и едва не пропустил длинный выпад вражеского клинка! Хорош лях, с колен — и как точно ударил!
Обычно саблями не колют — однако острие елмани вполне может вспороть живот или серьезно ранить грудь, или лицо простым прямым выпадом… Враг меня едва не подловил. Скорее рефлекторно, чем осознано, я шагнул вправо — и одновременно с тем с силой рубанул по клинку противника! После чего широко рубанул саблей уже от себя...
Оружие поляка ткнулось до того в грязь под нашими ногами — но от моей атаки тушинец сумел уклониться, отпрянув назад. В следующий же миг он рванул клинок к себе, закрываясь от нового удара! Не успел контратаковать, когда был
В отличие от единоборств, стойка у правши-фехтовальщика обычно правосторонняя — правой рукой он рубит, выставив вперед также правую ногу. И потому выбить ее кекушиновской подсечкой не составило большого труда!
А в следующий миг моя сабля рухнула вниз, добивая оказавшегося таким непростым противника…
Расправившись с ляхом, я на мгновение замер, тревожно оглядевшись по сторонам — и злобно выругался сквозь зубы: или мои орелики оказались напрочь косыми, или примерно половина драгун, не имея возможности договориться, стреляли в одни и тех же тушинцев! Потому как не меньше двух десятков воров (включая и арьергард) пережили залп, ворвавшись в камыши с дороги. Мало того, к месту схватки спешат и четверо панцирных всадников головного дозора! Увы, только одного из них я успел снять — а теперь и вовсе остался без заряженного оружия…
И что самое страшное — не только я один. Весь полуэскадрон вынужден вступить в ближний бой с опытными польскими и литовскими кавалеристами с одними саблями в руках! Да ещё и в рассыпном строю…
Глава 15
…— Ратники с кремниевыми пищалями — отступить в воду, перезарядиться! Остальные — рубите лошадей по копытам!
Следуя собственному приказу, я рванулся в сторону от четверых панцирников, уже вломившихся в камыши — на очередном шаге увязнув в илу и выдернув из сапога ногу; мгновением спустя стопа левой погрузилась в студеную воду и вязкую жижу… Но и тяжелые жеребцы литовских всадников мгновенно потеряли темп, вступив на топкий берег. Так что я успел уйти в сторону от врага — перекинув саблю в левую руку и самым острием елмани зецепив левую переднюю ногу ближнего ко мне скакуна! Клинок рвануло в руке так, что я едва удержал рукоять, кисть при этом пронзило острой болью... Но и не остановивший своего бега конь ожидаемо завизжал — и, поджав раненую ногу, тяжело рухнул в воду, в ил!
На этот раз мне достался менее расторопный противника — а может, все дело в тяжелой броне? Так или иначе, враг все же успел освободить ноги из стремян и даже покинуть седло до падения скакуна, а вот встать — уже нет. И когда я подлетел к литовцу, перекинув саблю в правую руку, тот поднялся лишь на четвереньки. От рухнувшего сверху клинка панцирник еще успел закрыться блоком вскинутого над головой палаша — но прямой удар стопы в лицо вновь отправил его в грязь…
Я уже было собрался добить тушинца — но тут впереди грохнул выстрел, и что-то тяжелое рвануло левый бок, заставив меня вскрикнуть от боли! Потеряв равновесие, я едва ли не упал на колени; между тем, перевернувшись на спину, начал подниматься мой первый противник — когда как второй панцирный всадник, пришедший на помощь товарищу, кинул разряженный пистоль в седельную кобуру, и, оголив саблю, направил скакуна в мою сторону!
— Н-н-а-а-а!!!
Осознание того, что меня сейчас вот-вот прикончат, придало сил — и неожиданно резко (даже для себя самого!) рванув к спешенному врагу, я рубанул наискосок по диагонали, прочертив клинком короткую дугу по направлению к его шее! Литовец попытался
От полетевшей уже в мою голову сабли второго панцирника я увернулся, плюхнувшись животом в ил... Литовец осадил коня прямо напротив меня — но из-за вязкой жижи не смог достаточно быстро развернуть жеребца в мою сторону.
— А-а-а-а-а!!!
Я наотмашь рубанул с колен, целя чуть пониже запястных суставов передних ног лошади — и достал обе! Но, дико заржав, вражеский скакун не рухнул, а встал на дыбы — намереваясь передними копытами проломить мне голову! Захолодев от ужаса, я неуклюже рванулся назад, потеряв равновесие и невольно выпустив из руки саблю… Одновременно с тем почувствовав спиной упругое сопротивление примятых мной камышей…
Но все же смертельного для себя удара я избежал — и, к тому же оказался на чуть более сухом участке берега. В то время как конь врага, с силой опустив копыта в вязкую иловую жижу (где я был мгновение назад!) наконец-то в ней увяз, вновь заржав от боли в раненых ногах.
— Курва!!!
Литовец (а может, и лях), недовольный тем, что так долго возится с грязным московитом, яростно ругнулся, пока еще не в силах дотянуться до меня саблей. В то время как сам я, вновь почуяв побежавший по спине могильный холодок, уже вскочил на ноги и рванулся к своему противнику! Саблю искать времени не осталось — и подгоняемый страстным желанием выжить, я обхватил обе передних ноги вражеского коня именно в тот миг, когда он только-только вырвал их из грязи…
Мне бы ни за что не удалось сделать «проход в ноги» тяжелого скакуна, находящегося в равновесие — а в моем теле из двадцать первого столетия, я и в принципе ничего не смог бы с ним сделать! Но Тимофей Орлов мужик реально могучий — и крепко обхватив передние конечности коня, я одновременно с тем с силой рванул их в сторону, слева направо!
Испуганно заржал потерявший опору и полетевший в грязь конь, удивленно выругался его всадник, вскрикнувший от боли мгновением спустя — скакун придавил левую ногу моего противника… В то время как я, вырвав из-за голенища правого, уцелевшего пока сапога засапожный нож, уже перемахнул через живот жеребца (едва ли не попав под смертельный удар задних копыт!) — и обрушился на противника!
Тушинец попытался защититься из неудобной для себя позы — но я успел блокировать его правую руку предплечьем левой, буквально ударив им под самое запястье… И одновременно с тем с силой вогнал зажатый обратным хватом нож под ключицу вскрикнувшего ворога! Четырехгранный клинок без особого труда пробил кольчужные звенья литовского панциря…
Очередной толчок пытающегося встать коня опрокинул меня на противника — но тот уже перестал сопротивляться, бессильно опустив руку с зажатой в ней саблей. Между тем я, поднявшись на ноги, уже подскочил к встающему коню — и с силой вогнал засапожный нож тому в шею! Дико заржав, упрямое животное хотя бы и в последние мгновения своей жизни попыталось меня достать, рухнув именно в мою сторону — но я успел отпрянуть назад. Только сейчас почувствовав пульсирующую боль в левом боку…
Впрочем, при ближнем рассмотрение все оказалось не столь и плохо: вырвав клок кафтана и разбив звенья спрятанного под ним калантаря, вражья пуля, по сути, только поцарапала кожу над ребрами — возможно, правда, сломав одно из них.
А может, даже и не сломав … В любом случае, на более детальное изучение ранения времени сейчас нет — остается лишь только возблагодарить Бога, что в момент выстрела литовца я как раз рванулся к первому своему противнику, и потому враг не сумел точно попасть!