Путь дракона
Шрифт:
– И ты его… впустил?
Раб-тралгут, сжавшись от страха и отчаяния, склонил голову.
– На этом настояла ваша супруга, господин.
Доусон, вытащив меч, взлетел по лестнице, прыгая через три ступеньки. Если Иссандриан хоть пальцем тронул Клару, он сейчас получит самую краткую и кровавую революцию в мировой истории. Доусон сожжет кости врага на площади и помочится на пепел.
У портика его догнал Коу.
– Найди Клару, – велел барон. – Отведи в ее покои. Убей любого чужака, кто сунется.
Егерь коротко кивнул
Иссандриан сидел в западной гостиной, глядя на огонь в камине. Волосы, длинные не по нынешней моде, лежали на плечах львиной гривой, вызолоченные светом пламени. Заметив меч, Иссандриан не пошевелился, лишь вздернул брови.
– Где моя жена? – спросил Доусон. Сзади зарычали собаки.
– Не знаю. Она привела меня сюда дожидаться вашего возвращения, больше я ее не видел.
Доусон сощурился, пытаясь уловить подвох. Иссандриан взглянул на собак, скалящих зубы, потом вновь на Доусона. Ни малейшего страха в глазах.
– Если она вам нужна безотлагательно, я могу подождать.
– Ради чего вы пришли?
– Ради блага королевства. Мы искушенные люди, лорд Каллиам. И оба хорошо знаем, к чему ведет избранный нами путь.
– Не понимаю, о чем вы.
– О том же, о чем все. Иссандрианова клика против Каллиамовой, а между ними мечется король Симеон, не зная, к кому примкнуть.
– Я не позволю так отзываться о его величестве в моем присутствии.
– Вы позволите мне встать, лорд Каллиам? Или честь велит вам спускать собак на безоружного?
Усталость в голосе Иссандриана охладила Доусона. Он вложил меч в ножны и сделал знак псам. Те, умолкнув, отступили. Иссандриан поднялся. Высокий – выше, чем помнил его Доусон, – уверенный, спокойный. И более царственный, чем сам Симеон.
– Может, хотя бы поговорим о перемирии?
– Если у вас есть что сказать, говорите.
– Прекрасно. Жизнь меняется, лорд Каллиам. Не только здесь. В Халлскаре готовы низложить короля и выбрать нового. Саракал и Эласса пошли на уступки купцам и фермерам. Власть, которой в свое удовольствие распоряжалась знать, постепенно слабеет, и, чтобы Антея благополучно влилась в новую эпоху, мы тоже должны измениться.
– Я слышал эти песни. Мне не нравится мотив.
– Не важно, нравится он нам или нет. В мире грядут перемены. И нам остается либо их принять, либо попытаться остановить их поток.
– Значит, ваш фермерский совет был самоотверженным деянием в пользу короны, да? И ваше собственное возвышение тут ни при чем? Придумайте что-нибудь более правдоподобное, шито белыми нитками.
– Фермерский совет могу сделать вашим. Хотите? Если я отдам его под ваш контроль, примете?
Доусон
– Почему? – спросил Иссандриан.
Барон, повернувшись, указал на собак, сидевших настороже за его спиной.
– Взгляните на них, Иссандриан. Отличные псы, не правда ли? Я их взял еще щенками. С тех пор слежу, чтобы их кормили. Даю им кров. Временами позволяю спать на моем ложе и греть мне ноги. Неужели я должен одеть их в мое платье и посадить с собой за стол?
– Люди не псы, – сказал Иссандриан, скрещивая на груди руки.
– Неправда. Три года назад мой крестьянин забрался в дом к своему соседу, зарезал хозяина, изнасиловал жену и избил детей. Неужели я, по-вашему, должен дать ему судейскую власть? И позволить огласить его собственный приговор? Или следует прибить его гвоздями к бревну и бросить в реку?
– Вы говорите о другом.
– Вовсе нет. Мужчины, женщины, собаки, короли… У каждого свое место. Мое – при дворе, следовать гласу и воле короля. Место фермера – на ферме. Если вы скажете владельцу свинарника, что ему полагается кресло в суде, вы поставите под удар все общество, а вместе с ним и мое право судить действия свинаря. Потеряв одно, лорд Иссандриан, мы потеряем все.
– Мне кажется, вы ошибаетесь.
– Вы подослали ко мне уличных убийц. Так что меня мало интересует, что там вам кажется.
Иссандриан, прижав к глазам ладонь, кивнул, словно от боли.
– То был Маас. Вам, должно быть, все равно, но я о покушении не знал. Мне рассказали только потом.
– Мне это безразлично.
Противники замолчали. В камине потрескивал огонь; собаки, не зная толком, для чего их здесь держат, беспокойно подергивались.
– Неужели нет путей к согласию? – спросил Иссандриан, и по суровости тона стало ясно, что ответ ему известен.
– Откажитесь от своих планов и намерений. Распустите клику. Принесите мне голову Фелдина Мааса на острие копья и отдайте его земли моим сыновьям.
– Значит, нет, – улыбнулся Иссандриан.
– Нет.
– Позволяет ли вам честь беспрепятственно выпустить меня из дома?
– Моя честь этого требует. Если вы не тронули мою жену.
– Я пришел побеседовать. И в мыслях не было причинять зло вашей супруге.
Доусон отошел вглубь комнаты и щелкнул пальцами, отзывая собак с пути врага. На пороге Иссандриан задержался.
– Верьте или нет, но я не изменял короне.
– И все же вы заигрываете с Астерилхолдом.
– А вы ведете переговоры с Нордкостом, – заявил Иссандриан и вышел.
Доусон опустился в кресло. Любимая сука, главная в собачьей стае, подошла и, поскуливая, ткнулась лбом в его ладонь, он машинально потрепал ее за уши. Подождав достаточно, чтобы дать Иссандриану время выйти из дома, Доусон встал и направился в покои жены. Клара сидела на диване, сжав руки на коленях. Расширенные глаза, бледное лицо – все говорило о страхе и напряжении.