Путь дурака
Шрифт:
Хромая Марина, сестра Александра, даже и слышать не хотела о юге, она знала, что женой Рулона она никогда не будет, так как вокруг него всегда было много баб, а если так, то ей тогда и вообще ничего не нужно. Дурость! Урод! Сидит одна, а кроме поебени, ни черта нет в тупой башкени. Едри ее мать, которая не научила ее ничему умному. Какая разница, найдет она здесь свою драную единственность или нет. Главное — это хорошо жить, отдыхать, купаться в море, заниматься собой, получать возвышенные впечатления. Но у множества дур на уме только херота, гормон им в башку бьет, иллюзии будоражит. Это-то их и делает потом прислугой бомжей, на которых они и тратят всю свою жизнь вместо того, чтобы жить хорошо, все иметь, не работать, развиваться.
Позвонил
— Да-а-а, — подумал Рулон, — пока человек беспокоится обо всех стадиях и видах программы размножения, он не может быть счастливым, хорошо жить, идти духовным путем. За время, пока Сотис был в Новосибирске, все его ученики куда-то разбежались, даже Лилит ушла, сказав, что она не собирается стоять в очереди за хуем. «Вот как низко она пала, — подумал Рулон. — До чего примитивны стали ее интересы».
Как-то раз, встретив Лилит, после ее ухода, он заметил, что она вся сдулась, постарела, не было в ней уже былого блеска. Да, так происходило со всеми, кто уходил, так как мирская жизнь, слабые мысли и отсутствие рядом сильной личности опустошают людей.
— Все они были просто подключены к моей неординарной судьбе и поэтому становились частью меня, обретали часть моей силы, а теперь они опять стали самими собой — бессмысленными мышами, туда им и дорога. Хорошо жить, видно, дано немногим, немногие могут быть великими. Большинство — ничтожества, и только включенность во что-то большее может их преобразить на время.
Подумав так, Рулон решил сам начать свое паломничество по святым местам вместе с Адептами Шамбалы, с которыми он познакомился в Новосибирске.
Услышав по радио штормовое предупреждение, Рулон тут же ринулся к морю, там уже начался настоящий шторм, баллов двенадцать. Дул сильный ветер, поминутно сверкали молнии, и, не переставая, грохотал гром. На берег, бушуя и пенясь, вкатывались десятиметровые волны, волоча за собой прибрежные камни. Помолясь и привязавшись веревкой к стоящему на берегу дереву, он пошел прямо на выкатывающиеся на берег громадные серые волны.
Первой же гигантской волной его сбило с ног и, перекрутив в бурлящих водах, с силой дало о берег, осыпав сверху морской галькой. Сперва волна отбросила его к берегу, но затем отхлынувшая вода его вновь стала затягивать в море. Не успел он опомниться после первой волны, как уже попал под обрушившуюся на него огромной массой воды вторую. От этого его внутренний диалог полностью отключился, но он старался быть осознанным и, несмотря на весь ужас своего положения, наблюдать за собой со стороны. Накрытый десятиметровой массой воды он уже не понимал, что с ним происходит. Перекрутя его, как в центрифуге, волна ободрала его о прибрежные камни, пронеся вперед к берегу. Но отхлынувшая вода снова уносила его обратно в море.
Кое-как успев вдохнуть, Рулон опять оказался накрыт многотонной водяной массой и чуть не потерял сознание от сильного удара о берег. Он схватился за веревку, поняв, что если сейчас не выберется, то может захлебнуться в волнах. Без веревки выбраться на берег не было никакой возможности, настолько сильное было течение откатывающейся назад воды. Хотя в шторм баллов в шесть выбраться можно было и без веревки. Выброшенный очередной волной на берег, он стал быстро наматывать веревку на ободранные о прибрежную гальку руки, в то же время наблюдая за собой со стороны. Но не успел он это сделать, как новая волна закрутила его в своем потоке, вертя, как песчинку, переворачивая его вниз головой, закручивая в бараний рог. В
Внезапно Рулон увидел свое тело со стороны, он сам парил над ним, над волнами. Он пытался схватить его, вытащить на берег, растормошить, но его руки проходили сквозь тело. Бушующие волны также проходили сквозь него. Подумав, что теперь ему придется жить без физического тела, он оставил попытки спасать его. Как вдруг заметил, что веревка натянулась и после очередной выбросившей его тело на берег волны оно стало двигаться к берегу против течения отливающей с берега воды.
На этом его пребывание вне тела прекратилось, он провалился в какое-то тяжелое марево. Очнулся он уже на берегу у ног Сапфиры, наставницы из Алтайского Ашрама, которая стала его тантра-парой в Новосибирске и приехала сюда, как и он, на паломничество к дольменам.
Еле поднявшись на ноги и покачиваясь, как пьяный, Рулон побрел к дому, поддерживаемый спасительницей. Оглушенный штормом, он еще плохо соображал, что с ним произошло.
— А я почувствовала, что тебе грозит опасность, и что-то меня потянуло на берег. Видно, твой Ангел-хранитель не дремлет. Вот только не пойму, зачем ты все это делаешь?
— Так поступали многие Учителя, — откашливаясь от попавшей в рот воды, сказал Рулон, — Раджниш в детстве прыгал с огромной высоты в воду, прыгал в водовороты. Это помогало ему остановить внутренний диалог и добиться осознанности. Гурджиев путешествовал по пустыням, был на Тибете, и везде он сталкивался со смертельной опасностью, которая обнажала его сущность и отключала ложную личность, напичканную разными предрассудками и нелепыми представлениями о себе. Такие ситуации здорово помогают понять, кто ты есть на самом деле. Однажды, — продолжал Рулон, — я увидел приближающийся смерч. Синий столб закрученного вихря шел, поднимаясь от земли до неба. Я где-то слышал, что один человек попал в такой вихрь. Его сильно закрутило и подняло в воздух. Внутри он увидел, как там сверкают молнии. После этого у него развилось ясновидение. Так вот, я погнался за этим вихрем на машине, но мне не повезло. Он прошел по морю далеко от берега, а так бы, глядишь, и я стал ясновидящим. Такие переделки сильно могут помочь в духовном продвижении.
— Да, — согласилась Сапфира, — тесное соприкосновение с природой может творить подлинные чудеса.
Зайдя в шикарный коттедж Рулона, они стали приготавливаться ко сну, так как было уже поздно. Состис подошел к Сапфире сзади и обнял ее грациозное тело. Он поцеловал ее в шею и стал ласкать ее пышную грудь. Сапфира сначала поддалась и расслабилась в объятиях Рулона, но затем отстранилась.
— Тантра — это не только секс, — улыбаясь, сказала она. — Это прежде всего энергетическое взаимодействие. И оно и так предстоит нам сегодня на рассвете. Когда мы будем с тобой у жертвенного монолита древних дольменских жрецов. Поэтому хорошо, что ты хочешь меня, значит, у тебя есть нерастраченная сила для направления к неведомому. Сегодня она поможет нам.
Рулон понимал, что состояние сексуальной неудовлетворенности есть самый верный знак наличия излишней энергии для выхода в неведомое и, согласившись с Сапфирой, приступил к молитве, готовясь к предстоящему событию.
Доехав ночью до священного леса, они направились по узким тропинкам к заветному месту. С трепетом и благоговением Рулон приближался к древней святыне.
— Этот жертвенный камень предназначен для двоих — жреца и жрицы, соединенных тантрической силой. Им он открывает проход во времени и раскрывает тайны древних мистерий.