Путь дурака
Шрифт:
«Вот это да, об этом я никогда не задумывалась, - загрузилась Дылда, уже с радостью посмотрев на рулонитов, - какие они веселые и свободные, я тоже хочу быть такой. Как тут хорошо и радостно! Здорово! А я и не думала, что детство может продолжаться всю жизнь».
Ну, что вступаешь в ряды секористов? – закричал Пидор сельский, с вызовом посмотрев на Дылду.
Да! – неожиданно для всех с несвойственной для нее уверенностью выкрикнула Дылда.
О-уе! Да! А теперь давай, забивай этих мышей проклятых, которые хотели изуродовать всю твою жизнь. И первая для тебя практика - это скинуть с себя все свои лохмотья и надеть на себя красивые, шикарные наряды, как у нас, - заявила чу-Чандра,
Но Дылда, посмотрев на чу-Чандру, одетую в сексуальный наряд: в ажурных колготках, в мини юбке, в гипюровом лифчике и с кучей разных украшений, вдруг почувствовала, как внутри нее поднимается волна дискомфорта.
«Ой, мама говорила мне, что нехорошо так одеваться, неприлично, так ходят только женщины легкого поведения, а я должна быть скромной, лишний раз никогда не высовываться», - стала она вспоминать, как мать ей всю одежду всегда покупала на вырост, заставляя ходить в длинных до пят, как у старух, юбках, в блузках с длинными рукавами, и не дай бог одеть «декольте» или что-то просвечивающее.
Эй, что с тобой?
– стал размахивать руками Гнилой харчок перед застывшим взглядом Дылды, - у тебя что, кататонический ступор?
Ну, давай смелей, наряжайся, - стали подбадривать Дылду рулониты, пододвигая к ней огромные коробки со всевозможными нарядами, украшениями, цветами и прочими красивостями. И через несколько секунд Дылда буквально утопала во всей этой красоте, но от этого ее ебальник только еще больше вытянулся.
Я не-е-е могу это одеть, - кое-как, заикаясь, сказала она.
Почему? – искренне удивилась Пухлорожая, откусив большой кусок торта и вытирая ладонью рот от крема, размазывая при этом губную помаду по всей морде.
Я никогда такого не носила, я не умею так одеваться как вы, - призналась Дылда, посмотрев на ярко разнаряженных самок, которые окружали ее.
Правильно, еще бы, мать этому не учила. И мы тоже никогда этого не умели, - сказала чу-Чандра, - так давай, начинай учиться прямо сейчас.
Но мамочкины установки настолько сковали Дылду, что она не могла ни сдвинуться с места, ни что-либо думать или говорить. Видя такое замешательство мамочкиной дочки, рулониты переглянулись и, почесав затылки, стали думать, что можно предпринять в этой ситуации. Наконец, Вонь Подретузную осенило:
Слушай, Дылда, а какой твой любимый праздник был в детстве?
Новый год, - не задумываясь, сказала та.
А что ты обычно одевала на Новый год?
Дылда снова погрузилась в воспоминания своего беззаботного детства и начала рассказывать:
Я помню, что когда отец приносил в дом елку, коробки с елочными игрушками, мишурой и гирляндами, сначала я наряжала елку, потом долго любовалась ее сказочной красотой, а потом думала: «Я тоже буду такой красивой, как елочка», и тогда я начинала сама себя увешивать елочными игрушками, разноцветным дождиком, сыпала на голову конфетти, разные блестки и так ходила весь праздник, воображая себя королевой всех елок.
Вот это то, что нужно!
– обрадовалась Вонь Подретузная, - и теперь ты сделаешь то же самое, нарядишься в елку, а мы тебе поможем.
Уау! Вот это веселье!
– поддержали радостными возгласами рулониты идею Вони и тут же разбежались за елочными игрушками, оставив недоуменную Дылду одну. Буквально через несколько минут перед Дылдой оказалась куча коробок, сумок с разноцветной мишурой, гирляндами и елочными игрушками разной причудливой формы.
чу-Чандра с Вонью Подретузной набросились на Дылду и стали стягивать с нее длинную бледно-голубого цвета юбку, затем розовую с мышиными рюшечками блузку. Дылда, не успев опомниться, просто подчинилась, еще не совсем врубаясь, что происходит. И когда она осталась
Да-а-а, наверное, тебе этот комплект бабушка покупала, - оценила чу-Чандра, увидев на Дылде грязно-телесного цвета, безобразно грубой формы бюстик и белые в розовый цветочек трусы, которые скорее были похожи на панталоны.
Н-да, так дело не пойдет, - поддержала чу-Чандру Вонь Подретузная, - нижнее белье у женщины должно быть такое, которое подчеркивало бы ее женственность. Давай, одень вот это, - и Вонь протянула Дылде красивый комплект нижнего белья.
Когда Дылда через пять минут вернулась из ванной в красивых плавках бикини, спереди украшенных ажурными чуть ли не ручной работы цветочками и в шикарном бюстике, то продолжился процесс одевания. На нее нацепили капроновые черные чулки, яркий топик и юбку как у балерины, а затем сверху такого своеобразного наряда стали нацеплять елочные украшения. Выбрав пышную красно-синюю мишуру, чу-Чандра стала обматывать ею жирафью шею Дылды в несколько оборотов. В это время Вонь Подретузная к лифчику на месте сосков пришивала два огромных стеклянных шара с яркими завитушками и блестками. Вокруг юбки Пухлорожая, протыкая иголкой пальцы, так как мать не научила ее даже этому, пыталась пришить елочные игрушки: мишек, гномиков, белочек. Гнилой харчок, отрыв в одном из ящиков две деревянные кедровые шишки, стал приделывать их к здоровым клипсам и когда все было готово, нацепил их на уши Дылды.
А-а-а, больно, - взвыла та от боли.
Ничего, терпи, красота требует жертв, - довольный, сказал Гнилой харчок.
Пидор сельский, отрыв модельные туфли на высоком каблуке, стал делать на них новогоднюю аппликацию, вырезая из разноцветной фольги разные узоры и сажая их на клей «Момент». Гуруну досталась нелегкая задача. Он, взяв основательную массажку с жесткими зубчиками, пытался сделать Дылде начес и уложить волосы в красивую пышную прическу. Но вместо этого у него получалось только разлохмачивать короткие волосы Дылды. Дылда же в это время, стараясь облегчить страдания Гуруна, который максимально вставал на носочки, выпрямляя руки, чтобы достать до головы Дылды, слегка приседала, хоть немного уменьшаясь в росте. Но, в конце концов, Гурун не выдержал, подставил стул и, встав на него, продолжил свое нелегкое занятие. Мудила же в это время выполнял не менее сложное задание, пытаясь, как только мог, сделать макияж Дылде. Вспоминая прошлые уроки, которые ему давали жрицы, когда он становился девочкой, Мудозвон набрал разноцветные карандаши, подводки, тени и стал размалевывать Дылду.
Фу, че это такое вы мне намазали, - стала плеваться Дылда, ощутив, что ее губы как будто начинают твердеть.
чу-Чандра пригляделась к ее губам и громко заржала.
Ха-ха-ха, еб твою мать, Мудя, на хуя ты ей губы лаком для ногтей намазал, придурок.
И все громко захохотали.
Ой, точно, а я долго думал, что это такое, - в растерянности затараторил Мудозвон и, схватив бутылку с ацетоном, стал старательно мочить им ватку и оттирать лак с губ Дылды, которая, сморщившись, как высохший огурец, еще сильнее стала отплевываться.
В конце этой веселой процедуры на Дылду как попало понавешали разные воздушные шарики, дождики, мишуру, и теперь перед всеми стояла самая настоящая и очень высокая новогодняя елка. Рулониты завизжали и громко захлопали.
Ну вот, совсем другое дело! Как ты себя чувствуешь? – спросил Гурун.
Как в детстве, - растянув рот в широкой улыбке, сказала Дылда с сияющими глазами. И тут вдруг откуда-то выбежал кот Рулона и, увидев болтающийся дождик на Дылде, схватил один конец зубами и стал с ним играться, бегая вокруг новоявленной елки.