Путь эльфийской королевы
Шрифт:
Темный эльф развернул к себе лазутчика, всматриваясь в глаза. Его, фиолетовые, горели ярким пламенем, в них читалась не ненависть, а интерес.
– Мне нравятся девушки с характером. Если тебе что-то интересно, спрашивай напрямую, вранья я не потерплю, – заявил Хашир, а затем убрал нож и показал Азалии на выход.
Воительница не привыкла к подобной гуманности. Ей чудился подвох, будто, если она повернется спиной, чтобы уйти, получит удар ножом исподтишка.
– Я не трону тебя. Пока что… – улыбка на лице Хашира казалась такой же темной, как и он
Азалии все же пришлось поверить эльфу и выйти из палатки, Хашир последовал за ней. Все выглядело так, словно они добровольно захотели уединиться для интимного разговора.
– Какого лешего ты делала в палатке нашего гостя? – на выходе их обнаружил Накилон.
– Рылась в моих книгах, – беспечная развязность в голосе Хашира еще больше разозлила главнокомандующего.
– Как же я устал от твоих выходок! Бросьте ее в тюрьму, пусть подумает над своим поведением, – рявкнул мерзавец, приказывая сделать это Найло.
Казалось, не сам Хашир, ни рядовой Найло не желали такой участи для Азалии, но правил отрядом Накилон, а, значит, остальным приходилось повиноваться.
Даже самая ничтожная власть опьяняет. Стражники чувствовали превосходство над арестантами и не гнушались применять силу. Они и Азалию схватили и поволокли в темницу, не как недавнюю соратницу, а как опасную преступника. Она была поражена подобному обращению, ведь эльфы даже не удосужились разобраться в происшествии.
Надзиратели тащили Азалию, схватив за предплечья по подземному коридору, следом за ними шел Найло. Эльфы остановились у общей камеры, узники моментально оживились, предвкушая десерт. Девушка не часто испытывала чувство страха, но сейчас внутри разлилась тревога. Сможет ли она сопротивляться целой камере обозленных нахалов в замкнутом помещении?
– Ведите ее дальше! – приказал Найло.
Пленники недовольно заголосили, стражи тоже озадаченно взглянули на командира, но ослушаться не посмели. Хоть Найло и не испытывал к Азалии душевной привязанности, не мог отдать ее на растерзание негодяев, и за это девушка была ему благодарна.
Дебоширку втолкнули в камеру Киллиана. Молодой человек хотел помочь девушке подняться с земли, но она справилась сама. Растерянным видом дриад задавал немой вопрос: «Что происходит?».
– Я же обещала, что найду время для занятий, – пожала плечами эльфийка.
Она хотела завести с Киллианом разговор, метнула взгляд за решетку, где прорастал цветок, и сделала шаг в том направлении, но юноша взял ее за руку. Молча он подвел ее к стене, а затем приложил их ладони к листьям зеленого плюща.
– Почему ты здесь? – услышала Азалия голос Киллиана в своей голове.
– Меня поймали за слежкой. Ты знаешь темного эльфа Хашира?
– Нет, мне не знакомо это имя.
– А колдуна Нумибуса?
– Он приходил в поселение дриад, но наш старейшина Манрике отказал ему в поддержке.
– И Нумибус так просто ушел? – не поверила девушка.
– Когда-то очень давно дриады взяли сестру Нумибуса к себе на воспитание. Возможно, он чувствует некую признательность. Но никто не знает,
Коалиция бессмертных родственников, стремящихся захватить все королевства, совершенно не прельщала. Стремление Азалии спасти весь мир могло бы прорасти с неуловимой скоростью, но она все же сфокусировалась на более локальных вещах.
– Начнем урок исцеления? – казалось, эльфийка спросила лишь для вежливости, но на этот вопрос могла принять только положительный ответ.
Киллиан по-доброму усмехнулся: нетерпеливость девушки разнилась с теми качествами, какие он привык видеть в окружающих его людях, – дриады практиковали смирение, выдержку и спокойствие. Юноша сел на землю, скрестив ноги, потом жестом предложил Азалии сделать то же самое.
– Для начала тебе нужно успокоить свой разум, – сказал дриад.
– Я и так спокойна.
– Вряд ли. Твои мысли так и сбивают меня с ног. Закрой глаза, дыши глубоко.
Азалия нехотя последовала указаниям учителя. Сосредоточиться не получалось, и девушка время от времени подглядывала, действительно, ли Киллиан соблюдает правила, а не надсмехается над ней. Потом она закрыла глаза, стараясь задержаться в этом состоянии дольше. Незаметно эльфийка упала в омут беспорядочных слов и волнений. Война, родители, детство, академия, Хашир, раненые, Ирис, одиночество, Нумибус, всевозможные образы сталкивались, вытесняя друг друга, затем сливались воедино, начиная голосить оглушающей какофонией.
Девушка почувствовала напряжение, ей стало некомфортно в собственном теле, захотелось резко встать и уйти, но, даже предайся она порыву, уйти бы не смогла из-за закрытого замка. При осознании, что находится за решеткой, Азалия задрожала, сердце ускоренно забилось, а в душу проскользнул ужас. Она уже хотела вскочить на ноги, чтобы хотя бы попытаться стряхнуть с себя эти некомфортные ощущения, но вдруг почувствовала, как Киллиан взял ее за руки. Его теплое прикосновение прогнало беспокойство, а эльфийка смогла расслабиться. Постепенно мысли одна за другой стали становиться все более прозрачными, а потом и вовсе превратились в еле уловимую фоновую мелодию, а внимание сосредоточилось на абсолютной внутренней тишине.
Киллиан разорвал физическую связь, и Азалия открыла глаза, возвращаясь в реальность. Она, действительно, чувствовала себя лучше, словно выпила успокаивающий настой из трав.
– Что ты сделал? – поинтересовалась девушка.
– Забрал твою тревогу. Теперь твой разум готов наполняться новыми знаниями. Начнем урок?
Азалия ненавидела учебу в «Филориуме», уроки казались ей нудными и бессмысленными. Ей всегда хотелось действовать, а не сидеть на одном месте, создавая видимость умственной активности. Киллиан оторвал увядший лист плюща, на котором демонстрировал искусство исцеления. Горячность эльфийки обычно мешала сконцентрироваться, но медитация и заражающее самообладание Киллиана помогали включиться в процесс. На следующий день ученица уже делала значительные успехи.