Путь, исполненный отваги. Задолго до Истмата
Шрифт:
Оказавшись на твердой земле, Карл бросился к одной из веревок, с помощью которых челядинцы вытаскивали сеть, где билась огромная темная рыбина с крупной головой, и принялся помогать. Один из мужиков снял с пояса топор и ударом обуха по голове умело оглушил ее.
— К бане несите, дьяволы! — истошно заорал Кеша. — Захар! Захар! Беги во дворец — пусть кто-нибудь придет сюда с фотоаппаратом! Снимок на память, чтоб мне на том свете «царской водкой» опохмеляться!
Один из мужиков бросил веревку и засеменил прочь, смешно косолапя. Час спустя прибежавшая Инга осматривала саженного восьмипудового сома и довольного Карла, уже переодетого в бутырский мундир — не за горами был сентябрь,
— Где же этот прохвост Шлиппенбах? — в который раз вопрошал он братца. — Он думает, что я не догадываюсь о его популярности среди местных белошвеек? Ей-богу, я на роль третьего возьму этого толстяка-министра! Пусть потом кусает локти!
По задумке Инги, на фото должны были вместиться Карл с приятелями, держащие на руках выловленный из озера трофей. Наконец генерал Шлиппенбах нашелся.
— Подтяните портки, подлец! — сквозь зубы сказал ему Карл. — Да становитесь от меня по левую руку и извольте держать хвост!
Сверкнула вспышка «Полароида». Незачет. Бравый Реншильд выпустил из рук свою часть. В следующий раз получилось все как надо. Фото должно было послужить прообразом картины, которую собирался написать маслом Иннокентий и преподнести в дар Карлу при отбытии на родину.
— Стоп, камера! Снято! — раздался сзади голос Волкова. — Что за праздник вы тут организовали? Невесту бросили! Кто короля бутырцем обрядил?
Все бросились объяснять генералу итог необычной рыбалки, но тот только рыкнул:
— Жениха переодеть и готовить к церемонии! Рыбу — на кухню! Симонов, друг мой, чешите к царице и обрисуйте ей словами, что у вас здесьпроизошло, чтобы она тамне скончалась от любопытства. Все вон! Сегодня царская свадьба!
Церемония венчания проходила в капелле при новом соборе Святой Софии. Вел церемонию сам патриарх Михаил, которому для успокоения нервов пришлось не раз приложиться к чаше с «кровью Господней». Цельную неделю премьер-министр вместе с министром культуры ему дурили голову на предмет различий в вере будущих супругов. Возведя очи горе, Ростислав охрипшим голосом непотребно лаялся на низкий умственный уровень понтифика, который толком не умеет читать между строк в Библии. Иннокентий таким же гласом вопил о том, что для Господа — все его дети, все равны пред ликом Его, всем после смерти воздастся по заслугам.
Михаил вяло отбрехивался, протестовал по привычке. Он призывал в свидетели небесных жителей, что никогда не согласится пойти на такое святотатство — лично обвенчать православную и лютеранина, потомки его проклянут. И никакой рай ему не будет, а будет лишь вечное чистилище.
Перепалка продолжалась пять дней, пока не прибыл Великий Сакелларий. Выслушав, о чем речь, он сплюнул и посоветовал Михаилу подобрать слюни.
— Иоахим Наталью Кирилловну топтал — и ничего! — хмыкнул он. — А ты, Миша, толкуешь о таких глупостях. Этот брак, пусть он и противен православной церкви, зело пойдет на пользу государству! Не гунди! Торгуешься словно жид в базарный день!
Обиженный патриарх прекратил стенания и умолк. Он всего-то и хотел выпросить средств на основание нового монастыря — в Клину, на своей родине...
Поскольку венчание не имело своей целью привлечения народных масс (царица стеснялась своего возраста, вдобавок будучи в тяжести), патриарх распорядился о сокращении церемонии. Бабе на седьмом месяце не так просто вынести все положенные ритуалы от начала до конца, поэтому
«В лето от Рождества Христова 1702-е, тридцатого числа августа месяца, мной, патриархом Михаилом, в присутствии свидетелей зарегистрировано таинство брака между Карлом, урожденным Пфальц-Цвейбрюкеном, одна тысяча шестьсот восемьдесят второго года, и Софьей Алексеевной, урожденной Романовой, одна тысяча пятьдесят седьмого года».
Ниже подписи свидетелей:
1. Эрик Пфальц-Цвейбрюкен.
2. Графиня де Лаваль.
Еще ниже подпись Великого Сакеллария: «Сие мною прочитано и верно. Митрополит Афанасий (Любимов Алексей Артемьевич)».
Такая протокольная формулировка была введена по настоянию премьер-министра, нашедшего в ведении церковных книг какие-то огрехи. Волков пошутил, что сии огрехи видны одному премьеру, но вмешиваться не стал. Просто подумал, что потомкам будет весьма затруднительно выяснить личность графини де Лаваль, невесть откуда взявшейся на территории России представительницы славного французского рода.
Царственный молодожен отплывал на родину первого ноября. Забиравший его «Король Карл» вновь громыхнул салютом из орудий верхней палубы, поднял носовой и кормовой якоря, взял грот и бизань. На гюйс-штоке подняли стяг «король на судне», русский лоцман, переложив штурвал, задорно посмотрел на берег.
После двухлетнего отсутствия шведская земля вновь обретала своего короля.
Глава 17. Гея. 1707
Российская империя. Взгляд извне
В июле 1707-го австро-английские войска осадили Тулон. Французская армия была измотана боями, страна истощена, казна пуста. Людовик XIV запросил мира. Поначалу требования антифранцузской коалиции были весьма суровы: отказ от испанских Нидерландов (нынешняя Бельгия), Милана, французских владений в Вест-Индии и Южной Америке. Ко всему прочему, участники коалиции требовали возведения на испанский престол Карла Габсбурга.
На таких драконьих условиях заключить мир король Франции был не готов. Южные Нидерланды и Милан — еще куда ни шло, но богатейшие французские колонии в Новом Свете — это выходило из ряда вон. Не говоря уже о воцарении на испанском троне одного из Габсбургов. Война разоряла истощенную страну, а такой мир и вовсе поставил бы на ней крест. Посему Людовик решился на продолжение баталий, однако было одно «но». На политическом небосклоне Европы зажглась сверхновая — буквально за десятилетие вырвавшаяся из объятий средневековья Россия. Англичане, проморгавшие подобное «чудо», поспешили принять «облегченные» условия мира и выйти из войны. Облегчение условий означало, что Франция лишилась южных Нидерландов и продала по сходной цене Англии свои владения в Северной Америке. Вопрос об испанском престоле пока не поднимался. Герцог Мальборо ощущал необходимость укрепления своих пошатнувшихся за долгое отсутствие при дворе позиций. Он вернулся в Лондон и при помощи своей жены быстро занял место подле трона, оттеснив в сторону начинающего набирать политический вес Генри Боллингброка.
Вместе с Англией откололись и Португалия с Пруссией. Оставшаяся в одиночестве Австрия, подобно потрепанной псине, еще какое-то время пыталась хватать редкими зубами за французские бока, но командующий южными войсками французов маршал Виллар быстро перегруппировал свои силы и нанес австрийцам сокрушительное поражение на Изере у Гренобля. «Бравый рыцарь» Евгений Савойский, потерявший в этой битве половину армии, вынужден был отступить. Иосиф Первый закусил губу и, оценив свои шансы, предпочел ретироваться. Европа, опустошенная за пять лет войны, принялась зализывать раны.