Путь к Цитадели

Кузнецов Матвей

— Die Eisenfaust am Brodeksschaft,

Die Schilden in der Linken,

So sprengt des Reiches Kriegeschaft

Und ihre R"ustung blinken.

Heja, heja, heja! Heja!

Und ihre R"ustung blinken.

Он бросил взгляд на отрока, ожидая, что тот сделает в ответ. Будет упорно молчать? Задаст, наконец, вопрос? Бранд не сделал ни того, ни другого. Дождавшись, пока витязь допоёт, он и сам запел.

— Ir sult sprechen willekomen:

der iu maere bringet, daz bin ich.

allez daz ir habt vernomen,

daz ist gar ein wint: n^u fr^aget mich.

ich wil aber miete:

wirt m^in l^on iht guot,

ich gesage iu l^ihte daz iu sanfte tuot.

seht waz man mir ^eren biete.

В его глазах заиграли отблески немого смеха. “Вот так-то, господин

витязь.”, - подумалось отроку: “Я тоже не пальцем деланный и могу побить вас вашим же оружием”. Эти мысли читались на его лице столь явно, что их можно было приравнять к словам, произнесённым вслух. Разумеется эти мысли не укрылись от внимания Свена. “Вот шельмец! Да он насмехается надо мной! Впрочем, мальчишка не выходит за грани приличий. Что ж, пусть побудет моим развлечением ближайшие несколько часов.”

Певчая “дуэль” началась. Вернее, Бранд считал это дуэлью… Но не суть. Рокочущий мужской баритон смешивался с ломким и высоким голосом его юного спутника. Походные песни сменялись лирическими, лирические — застольными и плясовыми. Отрок старался изо всех сил, пытаясь звучать громко и чисто. Впрочем, основываясь на том факте, что через полчаса на передних телегах остались лишь возницы, попросту не могшие покинуть своих постов, выходило у него не очень. Тени удлинились и побледнели, знаменуя закат. Один из караванщиков догнал Свена и, тронув его плечо, произнёс

— Господин витязь, не стоит ли остановиться на ночь? Здесь недалече, в лесу, речка есть, да полянка подле неё. Доброе место, сударь.

Свен, замолкший при приближении тележного, утвердительно кивнул головой, поднял руку и крикнул

— Обоз, на ночёвку!

Возницы расплылись в улыбках, выражающих незамутнённое счастье. Мальчишка-то, наконец, замолчал… Упомянутый мальчишка вышел из задумчивости и, видя, что Свен намеревается удалиться по своим делам, торопливо воскликнул

— Сударь, подождите!

Воин повернулся к отроку и, выражая лицом и фигурой спешку, бросил

— Юноша, я тороплюсь. Твоё дело неотложно?

— Боюсь, что да. Понимаете, я забыл свою сумку с провизией дома… Мы будем проезжать какую-нибудь деревню или, на худой конец, постоялый двор?

— Да. Через три дня мы будем в Кранне. Это тихая деревушка дворов на десять. Там ты сможешь купить еды. Надеюсь, у тебя есть деньги?

— Да, сударь. По счастью, родители снабдили меня некоторым их количеством. Но…

— Но тебе нужно как-то прожить оставшиеся три дня? Ничем не могу помочь. Ищи выход самостоятельно, юноша.

Сказав это, витязь развернулся на пятках и удалился. Бранд же остался стоять, смотря прямо перед собой, не моргая. Он думал, что Риггер окажет ему поддержку или хотя бы даст совет, так что подобный отказ стал для отрока полной неожиданностью. Бранд стал лихорадочно размышлять: “Итак, мне нужно продержаться три дня. Еды нет, зато есть вода, целебные травы и путевые приспособы. Дядька(24) со мной не поделится, остаются караванщики. Их запасы строго распределены, и кормить лишний рот они не будут. Может быть получится купить или выменять у них хоть что-то? Ну, не попробую — не узнаю.”. Подросток повёл плечами, тряхнул головой и направился к основному скоплению людей. Он подошёл поближе и стал вглядываться в лица и фигуры, ища черты, указывающие на сравнительно высокое положение их обладателя. Бранд отметил нескольких подходящих людей. Первый обладал высоким ростом, широкими плечами, длинной окладистой бородой, горизонтальными морщинами на лбу и глубокими складками у рта, что ясно говорило о его привычке руководить, добиваясь исполнения приказов в равной степени умом и силой. Он был похож на наймита из тех, что иногда захаживали в Рехен, берясь за разного рода работу. Но он явно не являлся простым рубакой… Капитан(25)? Без отряда? Чушь. “Он, верно, княжий человек.”, - заключил отрок: “Причём не из последних.” Бранд обратил внимание на вторую подходящую личность. То был человек противоположный первому — среднего роста, полноватый, несколько румяный, и оттого выглядящий добродушным, мог бы сойти за пекаря, если бы не глаза. Стоило всмотреться в них, и образ доброго булочника рассеивался, как дым на ветру. Это были некрупные, полуприщуренные, цепкие глаза, непрестанно оценивающие каждого из находящихся рядом. Они выдавали в своём владельце прожжённого торговца. Такие гости на севере, можно сказать,

не появлялись — испокон веку, торговцами здесь были или ремесленники, продающие то, что сделали сами, или селяне, сбывающие нехитрый урожай раз в годину; для других выгоды ехать в эти края было немного. Эрнский люд всё необходимое — зерно, овощи, простую посуду, оружие, брони, домовые и дворовые приспособы, одежду, обувь — растил и делал сам. В лесах было вдосталь дичи, в реках — рыбы, а в земле — доброго железа. Другим землям было попросту нечего дать этому вольному, богатому дарами природы краю. Лишь два народа заезжали сюда с торговыми целями: Народ Ладей — сбыть добычу с других участков побережья, да дворфы с Ганзейских гор — продать или обменять на что-то детища своих кузниц и артефактных мастерских. Такие гости не слишком отличались от привычных эрнцам ремесленников-торговцев, а посему принимались со всем радушием, чего нельзя было сказать бессовестных торгашах, подобных встреченному Брандом. Эти жили по совсем другим законам. Их хлебом было обмануть честного труженика, купив его детище за копейки, чтобы потом перепродать втридорога, да за тридевять земель ничего не подозревающему горожанину или селянину. Подобным промышляли, в основном, италики, имевшие могучий флот и множество повозок с волами, ослами и лошадьми. Упомянутый торговец, судя по крою и расцветкам его одежды также относился к этому пресловутому племени. Отрок ясно понимал — реши он вести дела с подобным пройдохой, в его кошеле загуляют ветры. “С другой стороны,”, - подумалось Бранду: “снедь гридням выдаётся под учёт — за каждый съеденный кусочек старшому придётся отчитаться, да и наставник мой рядом… Подбивать вояку нарушать порядок в таких условиях? Пфф, ищите дурака в зеркале!” Выбора не было, а было надобно смириться с возможными потерями и, взяв себя, наконец, в руки, идти договариваться.

Собравшись с мыслями, Бранд отправился на переговоры, от которых зависела если не его жизнь, то, по крайней мере, здоровье его желудка. Отрок приблизился к торговцу и, учтиво дождавшись, пока на него обратят внимание, спросил

— Сударь, не соизволите ли вы уделить мне частичку своего внимания?

Тележные, с которыми разговаривал купец, воззрились, или скорее, вылупились на подростка, подобно барану, в чьё поле зрения неожиданно попали створки новых, ещё не боданных ворот. Им, очевидно, никак не удавалось связать сложную речь, слышимую обычно от начальства, с образом мелкого шкета, находящегося перед ними. Торговца же словесные кружева явно не впечатлили — более удивительным для него стал сам факт того, что отрок посмел открыть в Его Сиятельном присутствии рот, ибо, принятый за слугу, Бранд находился в картине мира италика примерно в той же позиции, что и говорящий стул.

– “Кто твой хозяин, мальчик?”, - брезгливо поинтересовался торгаш.

– “Я свободный человек, и я пришёл по делу, сударь!”, - спокойно, но жёстко ответил Бранд, с трудом сдерживая желание стереть гаденькую ухмылочку с лица купца хорошим, размашистым ударом оглобли.

– “Свободный человек? По делу?”, - брови италика невольно приподнялись, выражая крайнее удивление своего владельца тем, что наглый служка вновь использовал рот не по назначению (а назначение, по его убеждению, состояло в том, чтобы униженно просить прощения и подобострастно восторгаться господином).

— Да. Хочу приобрести у вас кое-что.

– “Мелочами не торгую”, - презрительно отмахнулся торговец.

Бранд вдохнул. Выдохнул. Повторил. Не помогло. Желание придушить высокомерного подонка оставалось столь же сильным, как и прежде. Впрочем, надежда добраться-таки до съестного заставила отрока совершить ещё одну попытку.

— Я к вам не за ними, сударь. Я имел намерение купить у вас немного провизии. Уверен, у вас найдётся немного гречи, пшена или сухарей для того, кто готов за них заплатить.

Чтобы подтвердить свою платёжеспсобность, Бранд слегка встряхнул мошной, заставляя лежащие там полупечатни звенеть. Взгляд торговца немного потеплел. Он махнул рукой, прогоняя служек, и повернулся к отроку.

– “Сколько ты хочешь приобрести?”, - спросил италик с ощутимо меньшей долей презрения в голосе.

– “Так, чтобы мне хватило на три дня”, - обтекаемо ответил Бранд.

— Я готов продать тебе две гривны пшена и гривну вяленого мяса. Учти, это обойдётся тебе недёшево — я рискую, сбывая паёк моих людей чужому. Осознаёшь?