Путь к дому
Шрифт:
Наконец малыши притихли, измученная Сильвия уснула, прижимая Селену к груди. А Эндемион пригрелся рядом.
Во сне Сильвия очень четко ощутила себя птицей. Маленькой птицей, зачем-то внимательно следившей за людьми. Словно ей приказали, и уступить она не могла.
Двор захудалого поместья барона, где мокрый снег сине-белыми хлопьями ложился на уже оттаявшую землю, тонул в лужах, незатянутых льдом.
«Птица» легко узнала и двух нелюдей. Они стояли во дворе, а напротив выстроилась шеренга из солдат барона.
Темный вышел первым.
Он спокойно взял тренировочную палку. Его тут же кольцом
Плечистый и высокий богатырь из солдат коменданта вышел на встречу темному. Никто не понял, почему так быстро кончился поединок. Богатырь упал через несколько секунд. От неожиданности даже ойкнул.
Остальных это разозлило, вопреки условленному на круг вышли сразу двое. Секунда — и они тоже оказались уложенными на лопатки. Трое… пятеро. Результат оставался прежним, сильные и рослые воины барона оказывались на лопатках. Темноволосый новичок был необычайно быстр. Его точные и неуловимые движения заставляли самих же бойцов совершать ошибки. И больше всего он походил на огромного темного кота из дальних стран.
Его светлый спутник оставался абсолютно неподвижным. Казалось, все, происходящее на ристалище, его никак не задевало. Но вдруг легкая тень пробежала по лицам обоих новобранцев. Темный зарычал в голос, в прыжок он очутился за частоколом бароновой фазенды. А светлый встал в боевую стойку. За что сразу пятеро самых крепких бычков, только подошедших, чтобы глянуть на диво-дивных новичков, бросились на него. И все пятеро очутились в лужах грязи, а светлый словно бы и не пошевелился.
— Я велел не подходить к нашей сестре! — от тона светлого по спинам всех побежали мурашки. Птице стало так страшно, что она больше всего захотела улететь. Но птицу словно привязали. Улетать никак не получалось.
— Да кому она сдалась! Мало что ли девок?! — фыркнул толстый комендант, борясь так с накатившим звериным страхом. Не будь у него за плечами двух войн, он скулил бы и плакал, но он видел смерть во всей красе. Только вот сейчас перед ними стоял кто-то, кто был страшней самой смерти. Бог? Или… его сын?! Озарение посетило капитана. Это боги… Через секунду все во дворе оказались на коленях и смотрели только себе в ноги. Поднять глаза казалось чем-то невозможным.
— Я повторю в последний раз, из милосердия…, - капитану почудилось, что сам Светлый с трудом произносит это слово. Словно пробует его на вкус, как что-то новое, никогда им неиспользуемое. — К девушке не подходить. И тогда мы послужим твоему барону, но только обороной. Вы меня поняли? Вы нам кров и приют, мы вам защиту. К сестре не подходить. И это моё последнее слово.
Затянувшуюся тишину нарушил Темный, он притащил за шиворот мальчонку, недавнего визитера дома Сильвии, и грубо швырнул на ристалище, явно предлагая поединок. В ответ на предложение мальчишка скулил, ужас в его глазах был непередаваем. Но тут вдруг темный отступился, как будто его одернули за руку. Он, рыча, просто навис над несчастным неминуемой, но отчего-то помиловавшей его смертью.
— Господин комендант, мы же поняли друг друга? — уже буднично и вежливо продолжил Светлый.
Птица наконец нашла в себе силы отклеить взгляд от разыгравшейся сцены…
Сильвия резко проснулась и с шумом перехватила
Она знает, знает обоих! Боги, как, как все они оказались здесь?! Темные — это Алеон, тот самый мальчишка из лоскутков памяти, а Светлый — светлый это сказочный король волшебного царства. Разве нет? Только вот… его имя…
Сильвия рывком попробовала заглянуть в приоткрывшуюся створку царства памяти. Но оно снова захлопнуло двери, да еще и амбарный замок повесило!
И Сильвия перестала верить сама себе. Это сон, просто сон. Еще чуть-чуть, она проснется в тереме конунга. Рядом будет только маленькая О`Силей, и все будет по-прежнему…
Но сон и не думал кончаться. А с пробуждением двух комочков грозился обернуться настоящим кошмаром, состоящим из детского крика, царапок и отрыжки.
Спутники Сильвии вернулись уже за полночь. К ней в комнату заходить не стали. И в эту ночь дети впервые остались полностью на её попечении. Сильвия не знала — радоваться или плакать. Выйти к нелюдям самой казалось неверным и опасным. Словно бы даже в делимом ими сейчас доме все играли в прятки, или и вовсе, в кошки-мышки.
Только под утро Алеон вошел, чтобы растопить остывшую за ночь печь. Сильвия совсем позабыла о взятых накануне обязанностях, и в доме становилось холодно. Она всю ночь силилась вспомнить хоть что-то, но воспоминания были только о детстве. Алеон ли это? Или так привиделось только «птице»? Сильвия следила за каждым движением темного. Потом наконец произнесла:
— Ты — Алеон?
Темный на секунду замер, Сильвия перевела взгляд на его руку, порез все еще кровил. Почему рана так плохо затягивается?
Но Сильвия отвлеклась, Темный подошел ближе, осторожно перехватил спящих детей. Отошел на несколько шагов и только потом ответил:
— Выходит, ты даже имени моего не помнишь?!
Сильвия промолчала, чувствуя, что невольно обидела. Причем сильней, чем вчера, когда ударила ножом.
Он вышел, забрав детей. Сильвия испытала одновременно и стыд, и страшную злость. Последнее подстегнуло её встать и выйти в соседнюю комнату. Светлый тоже был там. Жмущаяся душевная кошка шарахнулась было обратно, но Сильвия с силой прикусила щеку. Она не побежит. Играть в эту игру больше не будет.
Светлый на неё не смотрел, он был поглощён малышкой на руках. Сильвия сделала несколько вдохов-выдохов, прежде чем спросить:
— Вы боги? — наконец разжав зубы, выдавила она, наблюдая, как Светлый бережно и ласково перебирал пушек на голове малышки длинными и сильными пальцам. Собеседников по-прежнему разделяло десять шагов, и ей хотелось, чтоб шагов было двадцать.
— Боги? — переспросил Светлый явно удивленно. — Нет, мы не боги.
— Но вы и не люди… Кто же вы тогда? — Сильвия твердо решила выпытать правду.
— Мы Старшие, — спокойно ответил Светлый, и его спокойствие выводило Сильвию из себя, провоцируя сказать все, что так кололо и мучило её.
Сильвия едва не пошла багровыми пятнами и крепко сжала кулаки. Его молчание очень злило, в соседней комнате она чувствовала похожую злость. Ей чудилось, что сквозь стену до нее почти физически доносятся чужие ярость, боль и тоска. Но ярости там было больше. Ярости и обиды. На неё? Или на её светлого собеседника? Сильвия не могла понять. Слишком странно было чувствовать чужие эмоции… так.