Путь к Имени, или Мальвина-Евфросиния

Веселовская Надежда

— Я обещаю! — Это был женский мелодичный голос, нежный, но со звучными переливами. — Вот она — Мальвина, которая завтра станет во святом крещении Евфросинией!..

После этого во тьме, обдержащей стены, зажглась одна маленькая светящаяся точка, почти незаметный звездный прокольчик. Но этого оказалось достаточно: все бывшие в палате вздохнули с облегчением, а воины вложили мечи в ножны.

— Я обещала, — повторила княгиня своим дивным переливчатым голосом. — Смотри, Мальвина, я за тебя поручилась.

Перед ней оказалась растерянная молоденькая девушка

в темных брюках и желтой безрукавке работников коммунального хозяйства. И весь сомн собравшихся радостно смотрел на нее — малейшую клеточку организма, находящегося между жизнью и смертью. Все бывшие здесь старцы и жены, правители и священство, блаженные и мученики тоже были когда-то частицами этого больного, распространявшими вокруг себя ярко сияющий свет. Именно поэтому больной всегда поднимался со смертного одра. А теперь оказалось, что даже микроскопическая звездная точка, проколовшая тьму, может решить его судьбу в момент кризиса. Остановить перевес зла. Княгиня Евфросиния обняла девушку в желтой безрукавке и накинула на нее крестильную рубашку — длинную и ослепительно белую. «Как совесть после крещения», — сказали медбратья, одежды которых отливали такой же сияющей белизной.

— Я буду это носить? — с трепетом спросила девушка.

— Завтра это станет одеждой твоей души, — улыбнулась в ответ Евфросиния.

— Ризу мне подаждь светлу, одеяйся светом, яко ризою!.. — серебристо зазвенели голоса медбратьев. Оказывается, они очень слаженно пели.

— Но ведь эта белизна долго не продержится! Ведь пойдут пятна, разводы —пропадет такая красота! — взволновалась девушка.

— Постираешь, — продолжала улыбаться княгиня.

— В чем? Я, конечно, знаю, что сейчас рекламируют много отбеливающих средств, и с хлором и без хлора. Но такая одежда... Такую я просто не знаю, чем стирать!

— В своих покаянных слезах, — объяснила княгиня. — Каждый православный христианин время от времени совершает таинство покаяния. Темные пятна на светлой ризе — грехи, пятнающие душу. А когда восплачешь о своих грехах, она очистится.

— И тогда можно приступать к таинству Святого Причащения, — радостно досказали медбратья.

32

Я проснулась с мыслью, что сегодня мне обязательно надо что-то сделать. Что-то чрезвычайно важное. А днем позвонила Нюта:

— Мальвинка, пойдем сегодня со мной в Душепопечительский центр.

— Зачем? — удивилась я.

— Меня сегодня Толик будет провожать, а я стесняюсь, — смущенно хихикнула Нюта. — О чем мне с ним всю дорогу разговаривать?

— Ты хочешь, чтобы этим занялась я... Постой, а что за Толик? Это тот, который у Иларии Павловны живет?

— Ну да, — созналась Нюта.

— Так он же пьющий! Помнишь, как у Тимура Шаова: «А это друг мой Толик — но вас, говорю, не заинтересует он, он, видите ли, алкоголик...»

— Знать не знаю никакого Шаова, — вздохнула Нюта. — Пока вы тут певцов слушали, я целину пахала.

— И потом, этот Толик старше тебя!

— Не намного. Ему сорок лет, ну, может,

чуть больше. А мне двадцать пять... В дедушки еще не годится!

Я вспомнила о Леониде Сергеевиче, и мне стало грустно. Ну было бы ему тоже сорок, так нет — наверное, пятьдесят с лишним...

— Мальвиночка, ну я тебя очень прошу!.. Ты ведь, наверное, с уборкой уже закончила. Ну что тебе стоит!

— Ладно уж, так и быть. С уборкой действительно на сегодня все. Сейчас приму душ и пойдем.

Так я оказалась в Душепопечительском центре, куда не собиралась сегодня идти.

Провожавший нас с Нютой Толик всю дорогу молчал и лишь смущенно покашливал. Но, как ни удивительно, именно после этого странного провожания я поняла, что он и Нюта очень подходят друг другу. Эдакий фарфоровый ландыш в каменной серой подставке — на такой сувенир я любила смотреть девчонкой в витрине галантереи. Или живая белая фиалочка под тенью широкого некрасивого куста.

Распрощавшись с Толиком у порога, мы вошли в центр. Нюта отправилась на беседу к психологу, а я решила поторчать в коридоре, чтобы Толик успел уйти домой. Мне не хотелось делить с ним обратную дорогу: пусть лучше одну Нюту встречает и провожает. Это она только первый раз смутилась, вплоть до того, что вызвала на подмогу меня. А дальше пойдет-поедет, испарится ее смущение как сиреневый туман...

— Здравствуйте, — сказал рядом чей-то голос, и я увидела отца Андрея. — Вы ведь Мальвина?

— Да, это я. — Все-таки в моем имени есть одно бесспорное преимущество — из-за него меня никогда ни с кем не путают.

— Помню, вы приходили насчет подруги. Мы с вами сперва о ней говорили, а после о вас самой. Вы родились в день памяти святой княгини Евфросинии, верно?

Оказывается, он запомнил меня не только по необычному имени!

— Я вам книжку про нее давал. Читаете?

— Читаю, и впечатляет, — честно сказала я.

— Креститься не надумали?

Я замялась. С одной стороны, эта мысль пришла мне уже давно — окреститься с именем Евфросинии. С другой стороны, для чего пороть горячку?.. Не то чтобы у меня был какой протест против крещения, а просто хотелось перенести это событие на потом. Наверное, я еще к нему не готова...

— Знаете, Мальвина, — доверительно сказал мне отец Андрей. — Разумеется, таинство должно совершаться добровольно. И когда — это ваше дело. Но только давно замечено: взрослый человек, чтобы окреститься, должен преодолеть некий внутренний барьер. То есть ему не хочется креститься именно сегодня, сейчас — а он это делает...

— Почему же не подождать, пока захочется? — удивилась я.

— Потому что каждый раз, как только человек соберется, у него вновь возникнет желание отложить на потом.

— Да почему же?

— Да потому, что нечистая сила постарается. Ведь ей не хочется выпускать из своих когтей добычу — человеческую душу. Вот она и подстраивает, что сегодня одно не так, завтра другое, послезавтра просто настроения нет. А со временем человек вообще перестанет об этом думать, забудет, что хотел окреститься...