Путь к Небу
Шрифт:
– Понятно, – кивнул Сэнсэй. – Какие еще будут идеи по части доказательств?
– Ну… – подавленно протянул я. – Ну… Если, к примеру, я засну и войду в игру, могу нанести себе рану – и она проявится в реале! – осенило меня.
– Пожалуй, это смотрелось бы эффектно, – поразмыслив пару секунд, кивнул Владимир Александрович. – Думаю, ради такого эксперимента можно и попросить товарища из спорткомитета доехать до Внуково самостоятельно… Что даст нам около сорока минут. Сумеешь уснуть за это время?
– Я… постараюсь, – не слишком уверенно пробормотал я.
– Тогда ложись вон
– Сделаю надрез на левом предплечье, – предложил я. – Я говорил, у меня там здоровенный тесак в Инвентаре – им и сделаю. А вы тут зафиксируйте, что я не жульничаю…
– Сниму весь процесс на смартфон, – усмехнулся Владимир Александрович. – Даже на два, для верности!
– Простите, Сэнсэй, – пробормотал я, сползая с мата. – Не могу уснуть…
– У тебя есть еще семь минут, – напомнил Владимир Александрович.
– Не, бесполезно, – обреченно мотнул головой я. – Сна ни в одном глазу.
По ходу, провалился и план Б, моя последняя надежда – что от страха опростоволоситься перед Сэнсэем что-нибудь в моем организме чудесным образом мобилизуется, и дар Проснувшегося вернется наяву – как тогда в квартире Миюки или в самолете. Но по заказу оно, очевидно, не работало.
– Ну, нет так нет, – развел руками мой собеседник – как мне показалось, даже с некотором облегчением. – Попробуем тогда в другой раз.
– Когда вы возвращаетесь? – поинтересовался я убитым голосом.
– Через полторы недели. Там у них не просто турнир, будет целый цикл семинаров, Ханси [7] прилетит…
– Ясно, – вздохнул я.
– Не закисай, – попытался ободрить меня Сэнсэй. – И не теряй пока времени. Можешь потихонечку начинать тренироваться… Ну, не форсируя, конечно… И знаешь… Заскочи все-таки при случае во врачебно-физкультурный диспансер – или как они там теперь называются после очередного переименования… Возьми допуск. Можешь и эти свои японские бумажки им показать… А может, и не нужно показывать, пусть оценят твое состояние непредвзято…
7
Букв.: «опытный фехтовальщик», «муж, достойный подражания» (яп.) – учитель учителей, мастер боевых искусств высочайшего уровня. Здесь: глава стиля каратэ-до, практикуемого Артуром.
– А в психушку они меня непредвзято не закроют? – буркнул я, принимая из рук Владимира Александровича пачку больничных документов.
– Не должны, по идее… Ну, хорошо – дождись моего возвращения. Вместе сходим к этим коновалам.
– Да, лучше уж дождусь…
– Подбросить тебя до дома? – предложил напоследок Сэнсэй. – Мне, в принципе, по пути.
– Нет, спасибо, – потупившись, отказался я. – Удачно вам слетать.
– А тебе счастливо оставаться, – улыбнулся Владимир Александрович.
На этом мы и простились.
6.
— Он все-таки летит в Тунис на этот чертов турнир? — я все еще стоял у двери тренерской, потеряно глядя вслед только что покинувшему зал Сэнсэю, когда, отпустив своих подопечных в раздевалку, сзади ко мне с вопросом подошел Пашка Иванов.
— Летит, — не оборачиваясь, ответил я. — А почему «все-таки»? — слегка нахмурившись, уточнил затем. – Он же вроде еще с весны собирался – как только стало известно, что там будет Ханси.
– Да, ты же не в курсе… Такое дело… Сегодня утром у Сэнсэя случилось что-то вроде приступа…
– Что?! — вот теперь к собеседнику я повернулся. Понятия «приступ» и «Сэнсэй» находились для меня в абсолютно непересекающихся Вселенных — если бы только, конечно, речь не шла о взятии «приступом» какой-нибудь вражеской цитадели. — Какого еще приступа?
– Точно не знаю, меня тогда в зале не было. Пацаны рассказали: стоял Сэнсэй, стоял – и вдруг упал. Ни с того ни с сего. И вроде как едва дышит. Вызвали «скорую», но к их приезду он уже оклемался и от помощи отказался. Однако в зал из тренерской в течение дня больше почти не выходил. Мы даже втихую заглядывали к нему время от времени — проверить, все ли в порядке… Вот не знаю: после такого — в самолет…
— Ну, ему виднее, наверное… -- неуверенно пожал я плечами.
– Тоже так… – Иванов помолчал. – Слушай, ты извини, но пока дверь была открыта, я услышал кое-что из вашего разговора. Не то чтобы специально подслушивал – но ты так громко говорил…
– И что скажешь? – «на автомате» спросил я, все еще занятый «перевариванием» новости о случившемся с Сэнсэем – по сравнению с ней собственная история даже уже не казалась мне столь уж фантастической.
– Ну… – Пашка замялся. – Ты только не обижайся… По ходу, здорово тебя тот японец по кумполу приложил…
– Да пошел ты!.. – скривился я.
– Просил же: не обижайся! Но согласись: ты и сам наверняка не веришь в то, что вся эта катавасия – правда! Ну, или, по крайней мере, не до конца веришь!
– Знаешь, Пашк, я уже совершенно не понимаю, чему верить, а чему нет… – как смог, попытался уйти я от неприятной темы.
– Вот-вот! – принял мои слова за подтверждение своих Иванов. – Ладно, не кипишуй, все образуется! – хлопнул он меня ладонью по плечу. – Башке же, наверное, тоже время нужно, чтобы в норму прийти… Когда из Японии летели, Сэнсэй говорил: не факт, что Белов вообще на ноги встанет – а ты, вон, гляжу, бегаешь, как ни в чем не бывало! А глюки – что глюки? Кому они мешают?
Я промолчал. Ответить мог разве что что-нибудь резкое – но зачем? Пашка же из лучших побуждений разглагольствует. Ободрить пытается – как умеет.
– Я за рулем – тебя подвезти? – предложил между тем Иванов.
– Да нет, спасибо, сам как-нибудь доберусь, – ответил я ему точно так же, как и несколькими минутами ранее Сэнсэю.
Однако, в отличие от Владимира Александровича, Пашка проявил настойчивость.
– И охота тебе переться с тяжелой сумкой? – кивнул он на мой облепленный нашлепками авиаконтроля пузатый баул. – Или за такси платить…