«Путь к счастью Эллы и Миши

Соренсен Джессика

– Они взяли машину в прокате? – спрашиваю я.

Лила качает головой.

– Нет, они приехали на машине, Кэролайн не хотела лететь. Наверное, это она.

– Значит, он продал «Порше», – замечаю я, добавляя немного молока в свой кофе.

– Возможно, у них скоро будет ребенок, а в «Порше» автокресло не установишь. – Лила улыбается и делает глоток кофе из кружки. – У Кэролайн такой миленький животик.

С расширенным и застывшим взглядом на хлопьях Итан качает головой. Я бросаю взгляд на наблюдавшего за мной Мишу, который стоял, прислонившись к стойке,

и потягивал кофе. Он убирает кружку ото рта и облизывает губы. Я знаю его достаточно хорошо и понимаю, что он пытается прочесть мою реакцию, не только из-за продажи «Порше» – старой маминой машины, но и потому, что Лила говорит о детях.

Я встаю и смотрю на Мишу.

– Хочешь пойти со мной с ними поздороваться?

Миша кивает и отходит от прилавка к задней двери. Мы берем куртки и сообщаем Лиле и Итану, что скоро вернемся, а затем направляемся ко мне домой. Старый грузовик Томаса припаркован на подъездной дорожке за «Шевель» Миши. На снегу виднеются отпечатки ботинок, ведущие от ступенек Миши к забору, далее по ту сторону забора к лестнице моего дома. Я не могу сдержать улыбки – вероятно, это означает, что Дин и Кэролайн выбрали нашу маленькую тропинку к дому.

Я указываю на следы.

– Эй, смотри, все крутые ребята поступают по-нашему, – шучу я.

Миша хватается за забор и грациозно перепрыгивает через него, приземляясь в сугроб.

– Я бы предпочел, чтобы они этого не делали. Мне нравится, что это только наша тропинка, и хочу, чтобы она таковой и оставалась.

– Я тоже, – соглашаюсь я, скользя пальцами по ледяной металлической ограде и вскарабкиваюсь по ней. На полпути Миша хватает меня за бедра и помогает мне слезть, опуская на подъездную дорожку, чтобы я не утонула в сугробе.

Мы тащимся по снегу к дому и заходим внутрь; и вновь воздух в доме окутан ароматом корицей и духов наряду с привкусом бекона. На плите стоят кастрюли, а на столе в кофейнике варится кофе.

Мне следовало бы лучше подготовиться, потому что, как только мы показываемся на пороге, Кэролайн едва ли не запрыгала. На ней струящееся лиловое платье, черные волосы заплетены в косу. Ткань натягивает выпирающий животик, и, хотя я стараюсь не смотреть на него, у меня не получается. Дин сидит на столе, положив ноги на стул, на коленях у него газета. Он одет в рубашку с воротником и брюки, и мне никак не удается привыкнуть к его виду. В детстве он носил только старые футболки и джинсы, а однажды даже покрасил волосы в синий цвет.

– О Боже, а вот и вы, – взволнованно восклицает Кэролайн, хлопая в ладоши с такой силой, что могла бы привести в действие весь дом. – Поздравляю вас обоих.

– Спасибо. – Я принуждаю себя не испытывать неловкость, и позволяю насладиться приятным моментом, хотя в глубине души чувствую дискомфорт от столь пристального внимания.

Она замирает.

– Элла, что у тебя с лицом?

Я обхватываю ладонью распухшую щеку.

– Я ввязалась в небольшую драку, но ничего серьезного.

– Как в старые добрые времена, – замечает Дин, качая головой.

– Надеюсь, ты в порядке, – изучает мою щеку Кэролайн.

– Я в порядке, –

уверяю я ее. – Опухоль спадет через день или два.

– Хорошо, к свадьбе синяк исчезнет. – Она наклоняется, чтобы обнять меня, и я неуклюже обнимаю ее в ответ, чувствуя прикосновение ее живота к моему. Она отходит от меня и замечает, что я не спускаю с него взгляда, и кладет руку себе на живот.

– Это девочка, – сообщает она, и Дин смотрит на меня со странным выражением лица, которое я не могу расшифровать. Интересно, он тоже волнуется при мысли о детях, боится, что может стать похожим на нашего отца: пьяницей и никчемным человеком. Можно было бы у него спросить, но так далеко в наших отношениях мы еще не продвинулись.

– Поздравляю, – говорю я им обоим.

– Спасибо. – Дин складывает газету и бросает ее на стол возле банки с печеньем. Он на мгновение замолкает, и я понятие не имею, что, черт возьми, может вылететь из его рта. – Тебя тоже.

Меня удивляет его незамысловатая реплика и, прежде чем ответить, на секунду теряю дар речи.

– Спасибо.

– Выйдет замечательно, – произносит Кэролайн, подходя с тарелкой яичницы с беконом к прилавку. – Свадьба на Рождество возле озера. Могу только представить какими получатся фотографии. – Она принимается жевать бекон.

– Хотя будет холодно, – озвучивает очевидное Дин и, спрыгивая со стола, подходит к Кэролайн и обнимает ее за талию. – Уверена, что не хотите провести свадьбу в доме? К концу мы все отморозим себе задницы.

Мы с Мишей обмениваемся взглядами, а потом оба качаем головой.

– Будет холодно или нет, свадьба пройдет там, – сообщаю я Дину, и Миша сжимает мою руку. – Это важно.

– Ладно, – смущается Дин. – Значит, свадьба под открытым небом. Но кто на ней будет.

– Я, Миша, Лила, Итан, – считая на пальцах, бормочу я. – Мама Миши и ее парень, ты и Кэролайн, очевидно, папа... и, возможно, его подруга.

– А-а, да, – говорит Дин, целуя Кэролайн в плечо. – Секретарь.

– Ты знал о ней?

Его плечи поднимаются и опускаются, когда он пожимает плечами.

– Пару недель назад он говорил об этом по телефону.

А мне об этом не упоминал.

– О.

Уловив мое портящее настроение, Миша берет меня за руку и успокаивающе целует в щеку, его небритый подбородок царапает мою кожу, но в то же время его поцелуй меня подбадривает. Дин, кажется, вообще не замечает, что меня что-то беспокоит, и это не его вина. Он не знает меня так, как Миша – никто в моей семье не знает.

– Не так уж много людей, – замечает Кэролайн, беря вилку с тарелки. – Уверена, что не хочешь пригласить кого-нибудь еще? У тебя же есть еще старые друзья, которые захотели бы присутствовать. Знаю, что времени мало, но люди откликнуться, если их пригласить.

Я качаю головой.

– Я больше никого не хочу приглашать.

Она хмуро смотрит на яичницу и ковыряет ее вилкой.

– А ты, Миша?

– Меня устраивает только Элла, – отвечает Миша, прижимая меня к груди. – Без обид, но мне плевать будет ли там кто-нибудь еще.