Путь к себе

Таурин Франц Николаевич

Плотина отсыпается из гравия. Что такое насыпь из гравия?.. Решето. Вода не задержится, уйдет. Чтобы вода не ушла, надо поставить ей преграду. Такой преградой будет слой суглинка, — попросту сказать, глины, — толщиной в десять метров, во всю высоту плотины и по всей ее длине. Проще сказать, именно этот слой суглинка будет плотиной, преграждающей путь воде. А гравий, насыпанный с обеих сторон глиняной стены, — это для массивности, для устойчивости, чтобы вода не сдвинула, не унесла суглинковую преграду…

— Теперь, посчитаем, — говорил начальник строительства, —

длина плотины четыре километра, значит, четыре тысячи метров, ширина слоя, я уже сказал, десять метров, и к осени, чтобы создать напор для первых агрегатов, надо вывести плотину на восемнадцать — двадцать метров. Таким образом, четыре тысячи на десять и еще на двадцать, выходит, по Малинину — Буренину, восемьсот тысяч кубов суглинка надо уложить в ядро плотины. Ясно?

Что может быть яснее? Конечно, все сказали: ясно!

Стали считать: сколько можно погрузить экскаватором за смену, за сутки. И вышло, что надо поставить в карьер не меньше как два десятка машин.

— В два этажа, что ли, ставить! — сердито возразил Алексей Ломов.

— К сожалению, так получается, — подтвердил начальник строительства. — В карьере одновременно могут работать не более восьми экскаваторов. Какой выход? Выход один: каждому давать не менее двух норм. И никаких срывов! Понятно теперь, почему я к вам пришел с поклоном?

И опять все сказали: понятно!

— И еще прошу учесть, — добавил начальник строительства, — строим первую станцию на Ангаре. В зарубежной печати достаточно злопыхательства, как по поводу любого нашего большого начинания. Нашлись ученые мужи, доказали по всей науке, что не смогут большевики в такой короткий срок пустить турбины на Ангаре. Мы сказали: пустим! И трепаться нам не к лицу. Как начальник строительства официально вам заявляю: турбины и генераторы доставлены. Монтаж идет успешно. Дело за вами. Погрузите восемьсот тысяч кубов суглинка — будет плотина, пустим в срок первые ангарские турбины. Не погрузите — правы будут наши зарубежные радетели. А мы с вами будем… кто мы будем? Трепачи! Ясно?

После этого и началось…

Работали не за страх, а за совесть. Без перекуров. Смена от смены принимала машину на ходу. Меньше двух норм никто не давал.

— Ушлый наш новый начальник, — сказал как-то Алексей, возвращаясь вместе с товарищами со смены.

Сказал не то чтобы осуждающе, но Толю Груздева словцо задело.

— Это почему же ушлый?

Алексей усмехнулся.

— Генерал, тот бы приказал: две нормы и ни шагу назад! И день и ночь стоял бы над душой. А этот с подходом, разбередил душу и валяй вкалывай. Вроде попросил, а, выходит, крепче приказа.

— Так это что: хорошо или плохо, что с тобой, как с человеком, говорят? — рассердился Толя Груздев.

— Наверно, хорошо. Я и говорю, ушлый.

Толя Груздев только рукой махнул.

Но вот ударили дожди.

Работа на суглинке сразу застопорилась. Потому что суглинок — это по технической документации, а на деле — самая проклятущая глина… По мокрой глине просто пройти — не обрадуешься, каблуки оторвешь или вовсе сапоги оставишь. А работать

с ней — одно горе.

Подцепишь ее полный ковш, а опростать не тут-то было. Трясешь ковшом над кузовом самосвала, тяги воют с натуги, весь корпус экскаватора подпрыгивает, а проклятая глина как прикипела к ковшу!

Так же намертво липнет и к кузову самосвала и к гусеницам тракторов, которые укатывают суглинок на плотине. Ну, там приспособились, придумали мокрый способ укладки. При этом способе дождь не помеха. А вот экскаваторщикам и шоферам беда. Где уж там две нормы, одной не выдать!..

Так, не просыхая, прошла первая декада. На доске показателей седьмая бригада переместилась с самолета на черепаху.

— Спикировали! — посмеивались экскаваторщики, работавшие на гравии. Им-то дождь не мешал.

Посмеивались не весело. Все знали: по метеопрогнозу дожди до конца месяца. И все понимали — положение становится угрожающим.

Начальник строительства снова пришел в седьмую бригаду.

Не убеждал, не уговаривал. Просто спросил:

— Сдаемся?

Экскаваторщики хмуро молчали.

Только Алексей возразил в сердцах:

— Не по адресу шуточки, товарищ начальник! Нам, между прочим, тошнее, чем кому другому, от этой слякоти. Одно дело — теперь всех собак на нас. Другое — опять же нас бьют по карману. Начальство на окладе, а мы чего получать будем?

Корней Гаврилович невесело усмехнулся:

— Этой беде можно помочь.

— По копейке на кубик накинете? — с издевкой бросил Алексей.

— Нет, — спокойно возразил начальник строительства, — менять расценку за кубик полномочий не имею. Да и вам эта копейка ничего не даст. Могу сделать другое. С сего числа ввожу на погрузке и вывозке суглинка прогрессивку. И это все, что я могу сделать. Дождь отменить не могу. Остальное за вами.

К концу смены заявилась чернявенькая девушка из планового отдела, обошла все экскаваторы и в каждой кабине прилепила листок с новыми прогрессивными расценками.

— Это что за поминальник? — спросил Алексей.

— Прогрессивка! — сердито ответила девушка. Она была недовольна, что отправили ее под проливным дождем месить глину. Подумаешь, неотложное дело!

Алексей быстро пробежал глазами по табличке.

— Только-то!

Он понял сразу, что прогрессивка «крутая», и отозвался пренебрежительно, лишь чтобы позлить чернявенькую.

— Мало! — негодующе воскликнула девушка. — У вас теперь не карьер суглинка, а золотые россыпи! Балуют вас. Посадить бы тебя на мои семьсот сорок!

— Никак невозможно! — с достоинством возразил Алексей. — Я ведущая фигура на строительстве!

— Ведущая! То-то и уселись на черепаху. Молчал бы в тряпочку!

Вечером, на стыке между сменами, экскаваторщики седьмой бригады обменялись мнениями.

— Начальник слово сдержал, — сказал Анатолий Груздев. — Дело за нами.

— Мы работы не боимся, был бы харч! — весело поддержал Алексей. — Такой прогрессивочки, браточки, я лично сроду не видывал.

— Разве в этом главное? — упрекнул его Груздев.