Путь к себе

Ребцовский Сергей

Тут он схватил ствол обеими руками, пробуя раскачать, и громко сказал:

– Эх, силища-то какая!

Тут же он резко отвернулся и зашагал к палатке.

Говорят, дорога домой всегда быстрее дороги из дома. Может, не всегда, но в этот раз было именно так. Весь путь обратно в деревню проходил почти молча, Александр шёл позевывая, но с ясным лицом и улыбаясь. Пётр шагал ровно, точно, словно военный лыжник во время марш-броска. На открытых местах тропы Лизе иногда приходилось подбегать, чтобы не отставать от мужчин. Дед замыкал группу, было заметно, что он устал, но сам не жаловался. Они почти переметнули через речку по самостройному мостику, других препятствий не встретили, даже погода стояла солнечная, теплая и способствовала движению. До деревни добрались ещё засветло.

Утром дед, несмотря на усталость,

проводил Петра посмотреть дома внуков. Для Петра это оказалось до такой степени интересно, что он мог бы провести в изучении ещё день, но собрались ехать домой сразу после обеда. У молодых крепких близнецов Пётр выведывал такие тонкости строительства деревянных домов, что они учуяли в нем доку в строительстве. Оказалось, что не только снаружи дома представляли из себя нечто особенно интересное, но и внутри они были результатом изобретательности, практичности и хорошего вкуса хозяев. Словом, строитель увидел родственную строительную душу. Расстались они на дружеской ноте.

Настала пора уезжать. Вещи собраны, городские вышли во двор. Пётр отчего-то сиял, у Лизы был уставший вид, а вот Александр находился в подавленном состоянии. Вдруг он положил на землю сумку со своими вещами и вернулся на порог, где стояла Мария.

– Мария, – сказал ей Александр, – ты самая лучшая женщина на свете. Ты меня поняла. Мне никогда этого не забыть.

Тут на глазах Александра выступили слезы. Мария, заметив это, стала его успокаивать. Она обняла его и по-матерински прижала к груди. Беспрекословно лег Александр своей головой на грудь Марии и разрыдался, начал всхлипывать. От этого и у Марии глаза покраснели, и она пуще прижала мужчину к себе. Сквозь слезы Александр шептал обрывки фраз:

– Если бы только мог, если бы… я бы тут и остался с тобою, Мария! Ничегошеньки мне больше не нужно… Не хочу обратно, не хочу!

Тут и Мария уже не могла сдержаться и заплакала, проговорив:

– Так и я уж подумала, ну куда ты поедешь, дорогой ты мой? Ты такой замечательный, мне лучшего и вовек не сыскать. Мне с тобой мучительно расставаться. Оставайся уж со мною.

Иногда в жизни людей нежданно-негаданно случаются поворотные моменты, быстро и кардинально все меняющие. Такой случился и с Александром в ту секунду. Он поднял голову и мокрыми глазами глядел на свою спасительницу, на ту, которая и понимает его и согласна быть с ним вместе.

Видя эту сцену, Пётр не слышал объяснений Александра и Марии. Но он понимал, что пришло время ехать, поэтому крикнул в сторону крыльца:

– Вы там долго ещё?

Александр махнул Петру рукой, не стесняясь, повернул счастливое лицо с красными глазами и сказал:

– Я остаюсь. Езжайте без меня.

Лиза и Пётр подошли к Александру, попрощались. Пётр обязался довезти Лизу в целости и сохранности, и с этим они уехали.

Тем же днем Мария и Александр порешили так: он остается с нею, будет работать учителем в соседнем селе. В их деревне школы нет, а в селе есть, и там всегда нужны учителя, им даже выделяют в селе жилье. Мария – женщина уже не такая молодая, возможно, ей, да и Александру, трудно будет менять свои устоявшиеся за годы привычки, а это может приводить к ссорам и новой драме. Поэтому в учебное время в будни Александр станет жить в селе и работать в школе, а в выходные и на каникулах приезжать к Марии. Со своей стороны, Александр обязался поехать в город, подать документы на развод с женой и уладить дела с библиотекой.

Прошло две недели. Судьба Александра без каких-либо препятствий устроилась точно по плану. Оба они, и Мария, и Александр, были в высшей степени счастливы. С нового учебного года новоявленного учителя ждали в сельской школе, ему выделили жилье, и будущее представлялось Александру исключительно в положительных тонах. Теперь он уехал в город решать свои вопросы с библиотекой и почти бывшей женой.

В эти дни в деревню прибыли двое нежданных гостей в отличных дорогих костюмах. Один из них Петр, а второй – его приятель. Они проследовали в дом одного из сыновей-близнецов Марии, где долго разговаривали с обоими братьями. За время нахождения в городе Пётр договорился со своим давним приятелем, разбирающимся в деревянном домостроении, чтобы тот изучил дома братьев. Сейчас, проведя ещё одну обстоятельную экскурсию, знакомый Петра вынес свой вердикт: дома братьев

уникальные, оригинальные, удобные для людей, теплые и сухие, – таких проектов он нигде не видел. Впрочем, Пётр и не сомневался в этом. Он уже предварительно договорился о покупке участков земли рядом со своим городом, где запланировал построить целый поселок из таких домов. Теперь его интересовало согласие братьев-близнецов на то, чтобы они строили эти дома у себя в деревне и разбирали после постройки. Дальше Пётр организует транспортировку разобранных срубов до нового поселка, где их снова соберут. Братья удивились такому предложению, но раздумывали недолго и согласились. Не задержавшись на ночёвку, Пётр уехал, сославшись на то, что теперь у него столько дел в связи с новым поселком, что рассиживаться некогда.

Прошло и ещё почти полгода. Ранним октябрьским утром Лиза шла на смену в больницу. После возвращения из деревни она ушла с той работы, где оставался отвергнувший её доктор. Ей хотелось не бередить душевные раны и забыть его. И действительно, день за днем его образ стирался из её мыслей. Теперь она работает в другой больнице, меньше думает о своих физических недостатках, стараясь принять их как есть.

Она пришла на работу, и сменяющиеся медсестры сказали, что ночью поступил больной: молодой мужчина, невысокий и полноватый. Но с ним у сестер возникли проблемы: дело в том, что мужчина плохо видит, не дальше полуметра от себя. Приходится буквально везде водить его за ручку, что медсестрам не нравится. А Лиза первым делом подумала о нем: «Вот бедный! У кого пятно, у кого – глаза слепые». Когда она пришла к нему в палату, он находился там один. К удивлению Лизы, у мужчины был такой острый слух, что он слышал буквально почти все её движения. Они познакомились. Через пять минут общения Лиза поняла, что этот молодой человек ничуть не чурается её пятна. «Да потому что он его не видит!» – догадалась она. Вечером Лиза предложила ему почитать вслух, он согласился. В чтении и взаимных разговорах летели часы.

– Вы только не молчите, – сказал как-то пациент Лизе. – У вас такой чудесный голос, так бы и слушал, и слушал.

И Лиза читала, болтала с ним, при первой возможности шла в его палату, как могла ухаживала, бережно водила по больничным коридорам. Через две недели пациент выписался. Лиза проводила его добрыми пожеланиями, ласково улыбаясь, даже погладив по плечу. Его встретила мать, и они оба ушли.

Через два дня, выходя после работы, Лиза увидела этого бывшего пациента, стоящего возле дверей больницы с букетом розовых роз в руках.

– Лиза, привет! – сказал он. – Я узнал тебя по шагам.

– Привет! – радостно ответила она, улыбаясь, и подошла к нему. – А кого ты тут ждешь? Да ещё с цветами. Сейчас уже поздно, в такой час пациентов не выписывают.

– Лиза, а я тебя жду, – сказал он уверенно. – Лиза, хочешь сделать одного человека счастливым?

– Кого?

– Меня.

– Конечно, хочу.

– А я хочу сделать счастливой тебя. Выходи за меня!

А всё это время высокая одинокая сосна на возвышении у реки махала своими лапами и ни о чем людском не догадывалась.

Тый

Я уезжаю. Стою на снегу возле снегохода и смотрю на белые волнистые перекаты тундры, сливающиеся на горизонте с лохматыми серыми тучами. У меня несколько минут, пока мой возница аккуратно складывает и крепит коробки на сани-прицеп. Несколько дней назад он же привёз меня сюда на заднем сидении снегохода регулярным еженедельным рейсом. Для возницы этот рейс совершенно обычный, он ничем не отличается от предыдущего, а тот, в свою очередь, от десятков таких же – ничем, ну, пожалуй, кроме погоды. Курьер рутинно занимается доставкой продуктов, дров, топлива в стойбища оленеводов, кочующих в тундре, забирает от них некоторые отходы и ещё что-то мне неведомое. Для перевозчика ничего не изменилось, даже я для него такой же, как неделю назад. А вот сам о себе я такого бы не сказал. Конечно, вроде бы те же руки, те же ноги, даже сердце, надеюсь, то же самое, вот только что-то изменилось внутри моей души. Такое впечатление, что она вычистилась об этот ноябрьский слепящий девственно белый снег. И да простит меня Тундра за то, что я оставил на Её бескрайних просторах ту скверну, с которой явился. Сейчас даже трудно себе представить, куда бы завела меня судьба, не окажись я тут.