Путь к себе
Шрифт:
Потянулись часы томительного ожидания. Напряжение нарастало. Постоянно ждали штурма — то со стороны Kyтузовского проспекта, то с набережной, то с Садовой.
Небо заволокло тучами, начал накрапывать дождь. Но никто не уходил. Сознание общего дела сплачивало людей придавало сил.
Митя не отходил от Лики, держался рядом, оберегая, охраняя. Она все время чувствовала на себе его заботливый, любящий взгляд, и на сердце становилось тепло. Всего сутки назад они были лишь друзьями, и как все переменилось.
Было необъяснимо приятно
«И поцеловал бы, — вдруг ни с того ни с сего раздражаясь, подумала Лика. Неужели обязательно надо дожидаться приглашения? Нет, не родился, видно, еще такой мужчина, который был бы и смел, и ненавязчив, и всегда бы сам знал, когда приблизиться, а когда отдалиться».
Лика украдкой вздохнула. Вечно женщине приходится все брать в свои руки, а иногда так хочется просто плыть по течению и ни о чем не заботиться, чувствовать солнце сквозь прикрытые веки и знать, что все устроят за тебя, и именно так, как ты этого хочешь.
Уже стемнело, когда пронесся слух, что по Садовой идут на штурм бронетранспортеры. Толпа зашевелилась и двинулась туда. Со стороны Калининского проспекта донеслись выстрелы.
— Расстреливают! — истошно закричала какая-то женщина.
Как ни странно, крик этот не вызвал паники, а лишь добавил людям решительности.
Выстрелы слышались все ближе, но страха не было, как не было и удалой радости. Наступил эффект психологической анестезии, когда опасность становится безразлична.
На миру и смерть красна, подумала Лика. Не совсем так, не красна, но терпима, и эта маленькая трепещущая зверюшка, именуемая инстинктом самосохранения, в какой-то момент затихает.
Лика оглянулась. Вокруг колыхалось море чужих лиц, уже смутно видимых в сгустившейся темноте. Мити рядом не было. Видимо, его оттерли в толпе.
Лика завертела головой, пытаясь найти его, но безуспешно. Она лишь споткнулась и упала бы, если бы ее не поддержал высокий плечистый мужчина с лихими моржовыми усами.
На мгновение, прижав к себе Лику, он поставил ее на ноги и весело заглянул в глаза. Руки, однако, убирать не спешил.
— Я всегда знал, что произвожу сильное впечатление на женщин, — сказал он, скаля зубы и одной рукой подкручивая воинственно топорщащийся ус. — Но чтобы дама при виде меня падала — это впервые.
Лика мягко попыталась освободиться, но у нее ничего не вышло. Его рука прочно устроилась у нее на талии и, похоже, никуда перемещаться не собиралась. Может, оно и к лучшему, резонно решила Лика, споткнувшись еще раз. Коленки целее будут.
Они уже приближались к Садовой. Выстрелы звучали все чаще. Трассирующие пули ярким пунктиром циркачи потому ному небу.
— Э-эх! — молодецки крикнул ее спутник. — Жаль, что мой мушкет ржавеет
— Лика.
— Как?
Она потянулась к его уху и от неожиданного толчка в спину ткнулась в него губами.
— Божественно! — прокричал он, перекрывая гул толпы. — Теперь и умереть не страшно. Попробуем еще раз.
— Лика.
— Так-таки и Лика? Жаль, что я не Антон Павлович. Могли бы переписать историю, на этот раз со счастливым концом. Но ничего, сойдет и так. Не менять же мне имя. Вы не возражаете?
— Нет.
Лика не могла удержаться от улыбки. Чувство нереальности происходящего охватило ее. Вокруг свистят пули, рев моторов, грохот, где-то впереди бьется стекло, а она готова кокетничать с этим невозможным человеком, для которого, похоже, чувства опасности просто не существует.
Он покрепче обхватил ее за талию, не переставая говорить;
— Итак, Лика. Что бы это значило? Лидия, Людмила?
— Елена.
— Ну конечно. Прекрасная Елена. Как это я сразу не догадался! А все из-за темноты. Теперь-то я ясно вижу, что вы — Елена. Просто читаю по вашему лицу.
Они вышли на Садовую. Выезд из подземного туннеля был перегорожен троллейбусами. БМП, урча, таранил препятствие, но пока безрезультатно.
Рядом бежали люди. Один из них, размахнувшись, бросил бутылку с зажигательной смесью. Заполыхало.
— Ах, ублюдки! — крикнул Виталий. — Отведайте коктейльчика Молотова.
Впереди кто-то дико закричал. Люк передней машины, лязгая, распахнулся, оттуда посыпались солдаты.
Лика и Виталий, пригибаясь, перебежали к темному зданию ресторана «Арбат». Кого-то несли, бесчувственное тело обмякло, рука бессильно свисала до земли.
Лика отпрянули, зажав кулачком рот. На асфальте, прямо под ее ногами, растеклась густая лужа крови.
— Этого уже не собрать, — горько проговорил Виталий. — Мер-р-завцы, они за все заплатят, за каждую каплю.
Лика уткнулась лицом в его плечо. Он гладил ее по мелко вздрагивающей спине, шептал какие-то успокаивающие слова, но Лика не слышала его. Мысли путались. Погиб человек, почтя на ее глазах, она видела его кровь на асфальте. Погиб! Какое безнадежное слово. Ниточка жизни оборвалась, и никто уже не в силах восстановить ее.
Она подняла голову и сухими, лихорадочно блестящими глазами посмотрела на Виталия. Он был мрачен. И куда только подевалось его балагурство.
— Он… умер? — спросила дрогнувшим голосом Лика.
— Боюсь, что так. — Он склонил голову. — Но мы живы и будем стоять до конца.
БМП, пятясь, ушли в туннель. Все затихло. Люди потянулись обратно к Белому дому.
Лика крепко держалась за руку Виталия. Напряжение не отпускало, все внутри натянулось, как струпа, вот-вот лопнет. Они молчали, слова вдруг потеряли всякий смысл перед лицом крови и смерти.