«Путь к Успеху: Обретение Силы внутри себя»
Шрифт:
Я тоже украдкой бросаю на него взгляды. Его умелые руки укрепляют забор, мышцы на них напрягаются от усилия. Раньше я с восхищением смотрела на его сильное, рельефное тело, думая о том, как хорошо он может защитить нас. Теперь мои мысли далеко не так невинны. Все, о чем я могу думать, это о том, как те же самые руки обнимали меня прошлой ночью, прижимая к себе, лаская меня с пылом, которого я никогда раньше не испытывала. Когда его губы шевелятся, хватая ртом воздух — горячий, влажный воздух, которого никогда не бывает достаточно, чтобы удовлетворить нашу потребность в свежем воздухе, — наш поцелуй вспыхивает прямо перед моими глазами. Его губы на моих, уговаривая меня, разжигая во мне огонь. Его язык и
Это было страстно.
Необузданно.
Невозможно забыть.
Но в течение следующих нескольких дней я пытаюсь сделать невозможное. Холодное молчание повисает между нами, когда мы сажаем колючие растения перед забором, строя наш маленький форт. Ночью Тристан снова спит в кабине пилота. Я ничего не делаю, чтобы остановить его, говоря себе, что это к лучшему, убеждая себя, что ему больше не будут сниться кошмары. Я ему больше не нужна.
Все это оказывается ложью. Может быть, это потому, что теперь я хорошо осведомлена о его кошмарах, но в дополнение к тому, что я знаю, как он мечется во сне, я разбираю слова, которые он бормочет, несмотря на закрытую дверь. Я срываюсь после трех ночей и иду к нему в кабину пилота. Я бужу его, его наполненные ужасом глаза обретают сосредоточенность и покой, когда он видит меня. Он открывает рот, но я закрываю его большим пальцем, качая головой. Я веду его в каюту, на свое место. Он кладет голову мне на грудь, вплетая свои пальцы в мои, его дыхание сначала учащенное, затем более поверхностное, пока он не погружается в спокойный сон.
Глава 21
Эйми
На следующий день днем я направляюсь прямо в душ, измученная походом проверить уровень воды у подножия холма. Вода еще немного отступила, и Тристан предсказывает, что мы сможем покинуть это место примерно через месяц. Один месяц! После того, как я провела здесь почти три месяца, это не должно показаться таким уж долгим сроком. Но с угрозой двух или более ягуаров, нависшей над нами, это кажется вечностью. Надеюсь, колючие кусты, которые мы посадили на внешней стороне забора, будут держать их подальше. Я провожу непомерно много времени в душе, потирая кожу, приводя себя в порядок. Я подошла слишком близко к одному из колючих кустов у входа и поцарапала правое плечо. Шипы, должно быть, содержат какой-то красящий сок, потому что моя царапина черного цвета, который не стирается, как бы сильно я ее ни терла. Надеюсь, это пройдет через несколько дней. Я почти закончила принимать душ, когда слышу голос Тристана.
— Эйми, залезай в самолет. Немедленно.
Я не двигаюсь, парализованная страхом, сжимая платье, которое собиралась надеть. Сотня различных сценариев прокручивается у меня в голове, пока я пытаюсь представить, что побудило Тристана звучать так отчаянно. — Эйми.
На этот раз я действительно двигаюсь. Быстро. Я натягиваю платье через голову и выскакиваю из душа. Вместо того чтобы залезть в самолет, я хватаю свой лук и несколько стрел. Я оглядываюсь в поисках своего копья, но нигде его не нахожу. Вместо этого я нахожу Тристана с луком и стрелами в руках, готового стрелять. Он стоит спиной ко мне, перед огромной дырой в заборе. Свежей.
Вот тебе и шипы, защищающие нас. Тристан направил стрелу на дыру, как будто ожидая, что в любую минуту через нее что-то прорвется. У меня есть предчувствие, что я знаю, что.
— Ягуар, который проделал эту дыру, все еще здесь? — спрашиваю я.
— Я сказал тебе залезть в самолет, — шипит Тристан.
— Ну, я этого не сделаю. Смирись с этим. — Я тоже указываю стрелой на дыру, становясь рядом с Тристаном.
— Не пытайся спорить со мной, просто скажи мне, что происходит. Каков наш план?
Мое горло сжимается, когда я смотрю на дыру, но мне удается не паниковать.
— Я не смог
— Это только один ягуар?
Тристан делает паузу на несколько секунд, затем кивает.
— Намажь наконечники своих стрел ядом.
Я делаю, как он говорит, радуясь тому, что вчера мы решили привязать мешочки с ядом к луку.
— Ты видел мое копье? — спрашиваю я, чувствуя себя незащищенной только с луком и стрелами, так как моя я все еще не очень хорошо целюсь.
— Оно прислонено к нашему запасу дреесины.
Я медленно отступаю, не сводя глаз с Тристана. Он прикован к отверстию, крепко держась за лук, готовый выпустить стрелу. Его плечи наклоняются вперед; его белая рубашка промокла до нитки. Я никогда не видела его таким напряженным.
Когда я добираюсь до навеса, я отрываю от него взгляд и наклоняюсь, чтобы поднять свое копье.
— Эйми, если ты вообще обо мне заботишься, залезай в этот чертов самолет. Сейчас.
Наконец-то в поле зрения появляется ягуар. В словах Тристана слышится плохо скрытая паника, которая превращает меня в камень. Я не могу укрыться в самолете, хотя и боюсь того, с чем нам предстоит столкнуться.
Более сильным, чем это, является страх потерять его. Я не могу прятаться в самолете именно потому, что он мне небезразличен. Почему потребовалось это, чтобы понять, насколько сильно? Это чувство такое ясное, такое естественное, как будто оно было там всегда. Но я подавляла его так яростно, что оно наносит ответный удар с такой силой, что причиняет боль.
Но самое сильное чувство — это потребность защитить его. Из моего положения на корточках я вижу страшный оранжево-черный мех ягуара через дыру в заборе. В одной руке я сжимаю копье, в другой — лук. Я вскакиваю на ноги со скрежещущим звуком, ветка хрустит у меня под ногами. Может быть, если бы это было не так, Тристан не посмотрел бы в мою сторону, и катастрофа была бы предотвращена.
Но она ломается под моими ногами.
Голова Тристана поворачивается ко мне, и его глаза на долю секунды отрываются от дыры. Но доли секунды — это все, что нужно для того, чтобы начался адский кошмар.
Из его открытого рта не вылетает ни слова. Вместо этого воздух разрывает крик. Пронзительный и ужасающий. Подобно удару молнии, он проходит сквозь меня, парализуя меня, высасывая каждый глоток воздуха из моих легких. Следующие секунды мучительные. Они проходят слишком быстро, чтобы я могла среагировать, но кажутся мне достаточно долгими, чтобы рассмотреть каждую кровавую деталь. Я вижу, как лук Тристана вылетает из его руки, когда он приземляется на спину, грязная вода брызжет во все стороны. Когда он поднимает левую руку над головой в защитном движении, я вижу, как мой худший страх пропитывает его рубашку, по одному пятну крови за раз. Мои колени подгибаются. Я не смогу добраться до него вовремя, чтобы пронзить копьем ягуара, готовящегося напасть на него. Судя по его размерам, это детеныш, а не мать. Но детеныш достаточно велик, чтобы нанести непоправимый урон. Достаточно большой, чтобы быть смертельно опасным. Я бросаю копье, беру одну из стрел и вставляю ее в свой лук. Мои руки дрожат. Я в ужасе от мысли выпустить стрелу. Но я выпускаю. И промахиваюсь
Однако я глубоко вздыхаю, потому что стрела не совсем бесполезна. Это отвлекло ягуара. На одно крошечное мгновение; затем он снова обращает свое внимание на Тристана. Мгновение спустя Тристан вскрикивает от боли, скрестив руки на груди. На белых рукавах появляется больше красных точек. Но худшее еще впереди, потому что до сих пор зверь атаковал только когтями, а не клыками. Мое сердце подскакивает к горлу, я выпускаю еще одну стрелу. Я издаю первобытный, ужасающий звук. Стрела почти попадает в Тристана. И она отравлена. Если в него попадет хоть одна стрела—