Путь к жизни - 2
Шрифт:
Наконец Гыррзаг перестал кашлять, оттолкнул пиалу и выпрямился, оглядываясь по сторонам. Вроде все живы. Это хорошо. Шаманы чужаков, конечно, сильны, но их умения оказалось недостаточно. На этот раз. Старик довольно оскалился, показывая сильно пожелтевшие, но всё ещё крепкие клыки: большое поражение начинается с маленького проигрыша. Особенно когда битва идёт в мире духов, ибо бесплотные очень хорошо улавливают малейшие признаки слабости. Это говорил Гыррзагу его учитель, это сам Гыррзаг не уставал повторять своим ученикам. Так что сегодня, прорвавшись через возведённую врагом защиту, старик изрядно попортил ему жизнь - восстановить авторитет в мире теней о-очень сложно.
Однако порадоваться можно было и потом, вечером, отправив учеников побродить среди воинов и послушать их разговоры (хороший шаман должен знать не только, что творится у врага, но и что происходит под носом. Причём второе нередко намного важнее). Позвать жён, чтобы размяли кости, и пока они трудятся...
Оскал старика превратился в предвкушающую ухмылку, которая тут же исчезла, сменившись выражением крайней озабоченности - в соседнем шатре главы родов ожидали вестей, и порадовать их будет нечем. Да, шаманы урук-хай оказались сильнее шаманов хумансов, но не смогли их уничтожить, а значит, не смогут помочь воинам во время битвы. А такая помощь была бы совсем не лишней, поскольку степной народ даже с молодняком может выставить всего около двадцати тысяч воинов, а в орде одной только тяжёлой конницы раза в полтора больше. А там ещё и лёгкая, которой тысяч восемьдесят наберётся. Одно хорошо: духи сказали, что в этом году орда дальше Большой Реки не пойдёт, у неё на зимовку встанет. А пойдёт ли следующей весной и если пойдёт, то куда, они не знают.
И ещё сказали, что не по своей воле орда из родных мест ушла. Бежит она. От страшного бежит. Некуда ей возвращаться. И это - хуже всего. Если чужакам некуда возвращаться, значит, они не остановятся...
* * *
– Да-а-а...
– протянул один из собравшихся, довольно молодой, по меркам своего народа, орк, щёки которого украшали два уродливых шрама - когда-то арбалетный болт прошил их насквозь, чудом не оторвав язык, - если старый мерин не ошибся, нас ждёт веселье.
– Этот старый мерин жеребёнка обскачет, - хмыкнул другой, - ты ему только кобылку покажи. Враз догонит.
– Угум, - кивнул первый, отрываясь от пиалы с кумысом, - догонит, обнюхает и попросит кости размять.
По шатру прокатились сдержанные смешки.
– Откочевать бы, - вздохнул кто-то, - да некуда.
– Некуда, - согласились с ним.
Шурраг слушал молча, привычно пропуская мимо ушей пустой трёп и старательно вылавливая маленькие зёрна смысла. Что народу осталось только продать свои жизни подороже, он уже понял, но всё ещё надеялся найти хоть какой-то выход. Вдруг кто-то из присутствующих знает или заметил что-то, что не знают или не заметили остальные? Потому что одно дело, когда гибнут воины, и совсем другое - женщины и маленькие дети. И разум бывшего наёмника лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации. Бежать? Некуда. На юге пустыня, на западе море, на севере нет места. Родная степь, когда-то казавшаяся бескрайней, вдруг стала очень, очень маленькой... Поискать помощь? У кого? Рилгер занят грызнёй за власть, им некогда думать о будущем. Карсидия далеко. Расций ещё дальше. Кто ещё? Сунния, Хуррад? Первая ещё дальше Карсидии, а у второго большой клык на народ. Очень большой и очень сильно болящий. Там только обрадуются, если урук-хай исчезнут с лица мира.
– Маги...
Шурраг не заметил, кто это сказал. Да и если бы заметил - больше половины собравшихся были незнакомы.
– У
– Наши шаманы займут их шаманов. Их шаманы не смогут прикрыть воинов. И если мы наймём магов...
– Сильные не пойдут, - возразил чей-то скрипучий голос, - нам просто нечего им предложить. А от слабых толку мало.
– И возиться с ними придётся, как с маленькими детьми...
– И на долю в добыче не согласятся...
– Во-во, и в конце концов получится...
– Мёртвые маги!
– выпалил Шурраг и замолк, проклиная свой несдержанный язык. Однако было уже поздно. Тишина, установившаяся в шатре, свидетельствовала о том, что случайно вылетевшие слова были услышаны.
Молчание затягивалось. Собравшиеся то ли ждали продолжения, то ли напряжённо обдумывали предложенный вариант. Наконец седой одноглазый орк, сидевший ближе к середине шатра, в кругу старейшин, пробормотал:
– Мёртвые - это хорошо. Мёртвые верны слову и они великие воины. Вот только про них давно уже никто не слышал.
– И предложить им нечего, - добавил ещё один старик, сидящий рядом с первым.
– Предложить им можно души врагов. Много душ. Сколько сумеют взять, - одноглазый широко ухмыльнулся.
– Легенды говорят, мёртвые никогда не отказывались от душ. Да и от обычного золота тоже, - потом он повернул голову в сторону Шуррага: - Скажи, воин, а почему ты про них вспомнил?
* * *
– Интересно, как тебя твои подчинённые терпят?
– Кирхан Четвёртый сидел на краю своего рабочего стола, покачивая ногой в сапоге с коротким, до середины икры, голенищем. Монарх являл собой пример полного довольства жизнью и, следует заметить, имел все причины для этого. Дела на сегодня, главным из которых была традиционная прогулка по дворцу, закончены, ребёнок, которого ожидала королева, оказался мальчиком (собственно, эту новость придворный целитель сообщил ещё два дня назад, однако...). Наконец, отряд, посланный на север, благополучно вернулся и привёз с собой несколько, хм, экземпляров высшей нежити. Последнюю новость рассказал старший брат. Тот самый, который сейчас, развалившись в кресле, рассматривал вино в своём бокале с таким видом, будто надеялся найти там захлебнувшуюся муху. Однако не находил, и от этого выражение его загорелого лица становилось ещё кислее. Хотя, казалось, куда уж дальше?
– А, Рис? Не давали тебе личей - ты недоволен, дали тебе личей - ты опять недоволен.
– А куда они денутся, - буркнул Главнокомандующий, покосившись на брата.
– А личи - одно название. И не личи, а лич. Один. Ни гоблина не умеющий. То есть абсолютно. И ещё князь со своими шутками...
– принц наконец приложился к бокалу.
– Ну-ка, ну-ка...
– Его Величество соскочил на пол, крытый паркетом из драгоценной каменной берёзы, и прошествовал к своему креслу.
– В каком смысле абсолютно?
– В самом прямом. Он знает только своё имя и что приказы надо выполнять. Всё! Ни читать, ни писать!
– Рисхан одним глотком допил вино и со стуком поставил бокал на стол. После чего добавил уже немного спокойнее: - Умертвия, кстати, такие же. Весело, одним словом.
– Н-да-а-а, - протянул король, откинувшись назад и заложив руки за голову.
– Что хотели, - он поднял глаза к потолку, - то и получили. Князь просто прелестен в своей варварской непосредственности.
– Прелестен!
– фыркнул Главнокомандующий, но вышло как-то вяло. Похоже, запал кончился.
– Ты даже не представляешь, брат, насколько он... прелестен.
– Хм? Было что-то ещё?
– Его... м-м-м... шутка.
Король резко посерьёзнел, выпрямился и внимательно посмотрел на брата: