Путь Короля. Том 2
Шрифт:
— Зачем нам сравнивать?
— У тебя есть нечто нужное мне. Где твое копье?
Шеф махнул рукой назад:
— Там. Что тебе до него?
Словно в ответ, Бруно сделал выпад своим длинным всадническим мечом. Шеф машинально отбил удар мечом, взятым у Кутреда, парировал снова и снова, обнаружил, что меч вылетел из его руки и клинок Бруно упирается ему в горло, в точности в то место, куда нож вошел в горло Сигурда Змеиного Глаза.
— Что мне до него? — повторил Бруно. — Это Святое Копье, которым германский центурион убил Иисуса Христа. Копье, которым была пролита священная кровь.
Шеф вспомнил явившееся ему видение сцены распятия, человека в шлеме с красными перьями, говорившего по-немецки.
— Да, — ответил он, осторожно шевеля кадыком из-за коловшего кожу острия. — Я верю тебе.
— Владеющий этим копьем станет Императором.
Шеф почувствовал, что в нем нарастает невероятное напряжение, более сильное, чем страх перед упирающимся в его горло стальным острием. Дважды люди пытались заставить его расстаться с копьем, и дважды он отказывался. Если он отдаст его сейчас, он может подвергнуть весь мир новой напасти, тирании нового Рима, более сильного, чем прежний Рим и прежний Папа. А если откажется, он умрет. Имеет ли он право спасти свою жизнь такой ценой? Когда мертвые Кутред и Карли лежат за его спиной на сырой земле?
Однако Копье ему не принадлежало. Это было ясно. Оно принадлежало христианам. Что они с ним сделают, знает только их Бог. Но они имеют право следовать своим видениям, как он и люди Пути, как он, Торвин, и Виглик, и все остальные имеют право следовать своим. Вспомнив свое видение умирающего Христа, вспомнив короля восточных англов Эдмунда и скорбную старуху, которую они с Альфредом встретили на лесной поляне, он ощутил, что нечто должно еще будет свершиться благодаря Кресту. Если не благодаря Церкви. Но ведь Бруно не человек Церкви.
— Если Копье делает человека германским императором, — с трудом проговорил Шеф, — тогда им лучше владеть германцу. Ты найдешь его наконечник около тел моих товарищей, там, где Сигурд срубил его с древка. Старинным был только наконечник. Древко много раз меняли.
Казалось, Бруно на мгновенье пришел в замешательство.
— Ты готов отдать его? Я бы этого не сделал, даже с мечом у горла. — Он подумал еще минутку, не обращая внимания на людей, бегущих к нему по склону холма. — Это правильно. Твой символ не копье, будь то копье Одина или центуриона Лонгинуса. То, что ты носишь на шее, как я тебе уже говорил, это Грааль. Твое предназначение — найти его, как мое — найти Копье. — Он отвел меч, поднял его в салюте. — И все равно я должен убить тебя. Боюсь, что ты человек опасный, хотя и не владеешь мечом. Но это было бы не по-рыцарски, хладнокровное убийство. Итак, прощай, Король Севера. Помни, что я первый так тебя приветствовал.
Бруно сбежал вниз по склону, поднял что-то с окровавленной травы, поцеловал это и поспешил к строю лошадей, которых привели для него из конюшен Бретраборга.
Шеф взял у одного из взбежавших на холм легковооруженных skogarmenn'ов арбалет, взвел его, заложил стрелу, посмотрел на широкую спину, удалившуюся на шестьдесят, восемьдесят, сто ярдов.
«Я должен убить тебя, — подумал он. — Но это было бы не по-рыцарски, хладнокровно отплатить злом за добро. Итак, прощай, будущий Император. Или, как ты выражаешься, auf wiedersehen».
КОРОЛЬ И ИМПЕРАТОР
Стамфорд, март 875 года
от Рождества Христова
— Это же просто деревня, — возмущался кое-кто. — Несколько хижин на обочине. Столица Севера! Да это даже не столица болот. Никогда там ничего не было и не будет.
Обитатели Стамфорда, как немногие старожилы, так и гораздо более многочисленные пришельцы, с легкостью переносили насмешки соседей. Они могли себе это позволить. Неважно, какая у города была собственная история, ведь он сделался главной резиденцией короля Севера, бывшего когда-то соправителем Англии, до этого ярлом, еще до этого — карлом распавшейся ныне Великой Армии, а в самом начале — чуть ли не трэлем в болотной деревне. Теперь его звали Единый Король, каковым он и стал, а к имени и титулу — король Шеф — его норманнские подданные добавляли прозвище Sigrsaell, а английские — Sigesaelig, что означало на обоих языках одно и то же: Победоносный. Этому королю ничего не приходилось повторять дважды. Коль скоро он объявил, что столица будет находиться в захудалом Стамфорде, значит, так тому и быть.
После его легендарной победы над братьями Рагнарссонами
С тех пор обитатели Стамфорда могли смело похвастаться тем, что дают приют королю, чья власть простирается от самого западного острова Сцилла до кончика мыса Нордкап, за две тысячи миль к северо-востоку. Власть была неоспорима и лишь номинально делилась с королем Альфредом; границы его скудных владений король Шеф неизменно чтил, свято соблюдая договор о совместном правлении, который они заключили в годину бедствий десять лет назад.
Но жители Стамфорда не смогли бы объяснить — да не особенно и задумывались над этим, — почему самый могущественный со времен Цезаря король Севера выбрал место для своего дома в болотах Средней Англии. Зато королевские советники много раз заговаривали с ним на эту тему. Ты должен править из Винчестера, говорили одни, натыкаясь на хмурый взор единственного глаза короля, — ведь Винчестер оставался столицей Альфреда на Юге. Править надо из Йорка, предлагали другие, оставаясь под защитой крепостных стен, которые король сам когда-то взял приступом. Лондон, твердили третьи, долгое время находившийся в запустении, так как там не было ни короля, ни двора, а теперь ставший центром оживленной торговли со всем светом, от богатых пушниной северных краев до винодельческих земель Юга, набитый судами с хмелем, медом, зерном, кожами, салом, шерстью, железом, жерновами и уймой прочего добра; и все купцы платили пошлины представителям обоих королей — Шефа на северном берегу и Альфреда на южном. Нет, говорили многие приближенные к Шефу датчане, править надо из древней цитадели королей Сквольдунсов, из Глетраборга, ведь там находится центр твоих владений.
Король не соглашался ни с кем. Будь это возможно, Шеф выбрал бы город в самом сердце болот, ведь он и сам был дитя болот. Но большую часть года до города Или, да и до Кембриджа, было попросту не добраться. В Стамфорде хотя бы проходила Великая Северная дорога римлян, которую по приказу короля заново вымостили камнем. Именно здесь Шеф решил воздвигнуть Wisdomhus, Дом Мудрости, который должен был увенчать дела его правления и стать новым Святилищем Пути в Асгард: не просто заменить старое Святилище в норвежском Каупанге, но превзойти и затмить его. Здесь будут собираться жрецы Пути, делиться своими открытиями и учиться сами.
Одним из законов жрецов Пути было правило, что они должны сами зарабатывать себе на хлеб, а не жить на церковную десятину и подушную подать, как священники христиан. Тем не менее король назначил в святилище опытного казначея — бывшего христианского монаха отца Бонифация — и велел ссужать деньги всем нуждающимся жрецам Пути с тем, чтобы расплатились, когда смогут, своей работой, знаниями или звонкой монетой. Теперь со всего Севера приходили сюда люди Пути, чтобы научиться молоть зерно на водяных и ветряных мельницах, и расходились по своим землям, научившись молоть, а также ковать железо с помощью опрокидывающихся молотов и воздуходувных мехов. Они узнавали, как применять новые машины там, где раньше пользовались лишь мускульной силой рабов. Отец Бонифаций, с разрешения короля, но без его ведома, нередко давал деньги таким посетителям, покупая на них долю в прибылях от новых мельниц и кузниц на срок в пять, десять и двадцать лет.