Путь кшари. Дорога энэ
Шрифт:
Идею догнать кшари и потребовать швабру, Мэтт отмел как шизофреническую – жить ему еще не надоело. На любом корабле должен быть хозблок, надо поискать.
– Надеюсь, ведро у них не деревянное, – пробормотал Мэтт и пнул ногой ближайшую кучу мусора.
Куча пинок не одобрила, недовольно колыхнулась, да еще какая-то тряпка прилипла к ботинку. Мэтт сердито потряс ногой. Тряпка тоже задергалась, но возвращаться в кучу отказалась. Пришлось наклониться и снять ее рукой. Взгляд зацепился за что-то знакомое, яркое, такое привычное, чуждое этому миру. Мэтт наклонился и поднял с пола брелок – обычная безделушка, записная книжка или альбом на десяток
Мэтт без особой надежды сдавил брелок пальцами и… медленно опустился на пол. С развернувшегося над ладонью экрана на него смотрел он сам.
Серебристая кожа цвета светлой ртути, такие же глаза, зачесанные наверх белые волосы, ухмылка и насмешливый взгляд: ну и как тебе тут, не очень? А мне норм! У него была непомерно большая голова и короткие ручки-ножки – таких смешных уродцев рисовал только один человек. Гая. Мелкий рыжий гном с огромными зелеными глазищами. Его Офелия… Племянница их врача, она была на год младше его, что, впрочем, не мешало ей быть заводилой в их компании и идейным вдохновителем всех не одобряемых взрослыми шкод. Они вместе лазили в шахту и чуть не заблудились, хорошо, что воздуха хватило; летали к дальним астероидам искать самоцветы – не нашли, зато их самих нашел отец и открытый космос превратился в закрытый; идея выяснить, застрянет ли человек в вентиляции, тоже принадлежала Гае, впрочем, как и учиться целоваться, спрятавшись в пыльной кладовке, – тут правда повезло, никто не застукал.
После нападения кшари он ее больше не видел. Осталась она валяться в луже крови на полу, или ее тоже привезли на Эр-Кхар, он не знал. Как не знал, что лучше.
Мэтт откинулся назад, упираясь затылком в стену. Он вдруг понял, что означают бурые пятна на полу. В глазах защипало. Он не хочет об этом думать, не хочет и все. Он ничего не может сделать и помочь никому тоже не может. Он раб, у него ошейник, и ему надо вымыть пол, чтобы вечером не оказаться привязанным к столбу.
Нарисованный уродец продолжал ухмыляться, крепко сжимая в короткой лапке берет с длинным пером. Мэтт криво усмехнулся в ответ. Они готовились к школьному спектаклю, и это было так важно: сцена, грим, оценка за сценическое мастерство и с трудом раздобытый сборник стихов Шекспира на староанглийском, кажется, две тысячи трехсотого года… Почти подлинник! Теперь уже неважно: сборник пропал вместе со спайдером 19 , а смешной берет остался на станции.
19
Спайдер – нейроинтерфейс, система обмена информацией между мозгом и глобальной сетью.
Мэтт попытался листнуть альбом вправо, но изображение сменилось синей рябью – больше ничего не сохранилось. Он аккуратно отключил инфокристал и сунул в ботинок, карманов в его одежде не было. Медленно обвел взглядом грузовой отсек, пораженный неожиданной мыслью: кшари прилетали к ним на одном корабле, второго у них не было, а значит, это транспортник Томаса. Он как раз вернулся накануне забрать новую партию руды, они даже загружать его не начали. А значит, черт всех побери, это их корабль!
Или нет? Грузовики похожи друг на друга, как братья-близнецы, а рабов могли перевозить из одного Храма в другой. Занятый мыслями о кшари, он не рассматривал корабль снаружи, он вообще смотрел только под ноги. Или все-таки это их грузовик?
Транспортник Томаса он знал не хуже самого владельца: когда тот прилетал, рабочие шли его разгружать, а он с Гаей несся в рубку, Томас после разгрузки давал им полетать в астероидном поле. Планировка корабля была совершенно стандартной: нижняя палуба грузовая, верхняя жилая. Не самый большой транспортник, середнячок.
Мэтт поднялся по лестнице и настороженно оглянулся. Коридор был пуст. Доступ в рубку был самый простой, отдельной блокировки не было: если на корабль зашел, то и в рубку попал. Мэтт замер напротив входа, и красный треугольник на стене сменил цвет на зеленый. Новые владельцы то ли не стали заморачиваться и менять право доступа, то ли не знали, как это сделать.
В рубке тоже никого не было. Два знакомых основательно потертых кресла, узкая консоль с пиктограммами, даже кружка Томаса была на месте, слегка помятая, отчего казалось, что нарисованный спрут злобно щурится, пытаясь погрызть запутавшуюся в щупальцах комету.
Мэтт подошел к консоли управления и погладил пальцами мягкий пластик. Консоль мигнула красным и… развернула экран. Мэтт вздрогнул и уставился на карту. Они что, и пульт блокировать не стали? То есть у него остался полный доступ? Мэтт облизал пересохшие губы и оглянулся на закрытую дверь. Как активировать двигатели, он знал, но максимум, на что он был способен, – это поползать на транспортнике между глыбами рядом со станцией. Поднять корабль с планеты, а потом еще и уйти в туннель он точно не сможет. Зато сможет Томас…
За стеной что-то скрипнуло, и Мэтт судорожно принялся отключать панель, не сразу попадая дрожащими пальцами по нужным символам. Выскочил в коридор и рванул в кладовку.
Швабра в кладовке нашлась, и даже ведро нормальное, пластиковое.
– Что ты здесь делаешь?
Мэтт подпрыгнул и выставил перед собой ведро, как щит. Кшари продолжал равнодушно смотреть сквозь него.
– Вот… воды надо. Я налить хотел…
Голос предательски дрогнул, и Мэтт уставился на пояс кшари. Почему-то на планете крылатые ходили с мечами. С настоящими такими мечами, не с файтерами, не с игольниками, даже не с ножами – с мечами! Рыцари долбаные…
– Вода на улице.
– Да… можно я…
– Иди.
Мэтт рванул по коридору так, словно кшари уже достал свой меч и даже занес его над головой раба.
Ручей действительно был близко, но бегать к нему пришлось раз двадцать. С уборкой грузового отсека он провозился до самого ужина, кшари за это время так и не зашли проверить, как он там. Докладывать об окончании работы Мэтт тоже не стал, вернул швабру на место и, тихо выскользнув с корабля, бегом бросился к баракам. У него была потрясающая новость…
…поделиться которой получилось не сразу. Мэтт проводил взглядом надсмотрщика и покосился на Миху. Тот сосредоточенно макал лепешку в бобовую кашу и не собирался отвлекаться от еды. Мэтт вздохнул и тоже взял ложку. Сегодня на ужин помимо бобов еще выдали тонко наструганный мясной орех (и кому только в голову пришло его так назвать, по вкусу он был больше похож на соевый сыр, который долго вымачивали в перце), но хоть какое-то разнообразие.
Надсмотрщик, как назло, стоял неподалеку, и рассказать про увиденное не было возможности. Вообще-то, надсмотрщиков у них было трое, но сегодня дежурил Рябой Джек, мало того что самый противный, так еще и нью-инглиш знает, при нем не поболтаешь.