Путь Моргана
Шрифт:
— Есть вещи, бороться с которыми бессмысленно, — отозвался майор Росс, сам веривший в дурные предзнаменования. — Сегодня я даю всем вам выходной, но завтра вы должны выйти на работу. Между прочим, я уже запретил всем каторжникам сегодня появляться у Каскад-роуд в поисках доступных женщин. — Он беззлобно усмехнулся. — А еще я предупредил, что если они нарушат мое распоряжение, то в пятницу тринадцатого непременно ошибутся в выборе. Но этим беспомощным существам надо помочь выбраться на берег и подняться вверх по склону, и, поскольку я велел пехотинцам держаться от женщин подальше, эту работу придется поручить матросам с «Сириуса». — Он расплылся в улыбке. — Однако я хочу, чтобы кто-нибудь присматривал за матросами — многие из этих негодяев не помнят ни отца, ни матери. Ты поможешь мистеру Доновану и мистеру Уэнтуорту,
В восемь часов утра все трое направились к заливу, пребывая в приподнятом настроении, несмотря на зловещую дату. Стивен и Дарси Уэнтуорт быстро подружились; подобно Ричарду, Дарси был слишком деликатным, чтобы питать презрение даже к «мисс Молли». У этих двоих нашлось немало общего, особенно жажда к перемене мест и приключениям, к тому же оба любили читать. В море Стивен находил выход своему стремлению действовать, а Уэнтуорт рано ощутил тягу к странствиям и даже однажды был привлечен к суду по обвинению в грабеже на большой дороге. Лишь благодаря вмешательству влиятельных родственников его оправдали, но терпение всей семьи иссякло, и Уэнтуорту, в свободное от грабежей время изучавшему медицину, было приказано убираться в Новый Южный Уэльс и никогда не возвращаться.
Приказ был подкреплен небольшой рентой, которую ему предстояло получить только в Новом Южном Уэльсе.
Стивен по-прежнему носил длинные волосы, спадавшие на плечи роскошными кудрями, а Уэнтуорт предпочитал современную моду — стрижку, но не такую короткую, как у Ричарда. Трое мужчин, идущих по дороге, невольно приковывали взгляды: привлекательный, рослый и гибкий Уэнтуорт был самым высоким из них и единственным блондином между двух темноволосых товарищей.
Спустившись на прибрежную скалу, возвышающуюся на сто ярдов над естественным причалом, они увидели, что «Сюрприз» стоит у самого берега, слегка покачиваясь на волнах. Два дня назад мистер Донован объяснил капитану Энстису, как следует действовать, чтобы благополучно переправить всех пассажиров на сушу. Будучи человеком рассудительным, Энстис внял его советам.
— И все-таки этот Энстис — мерзкий тип, — говорил Стивен, присаживаясь на камень. — Мне рассказывали, что в Порт-Джексоне он продавал бумагу по пенни за лист, чернила — по фунту за маленький флакон, а дешевый коленкор — по десять шиллингов за локоть. [18] Доктор Мюррей говорит, что покупателей у него было немного, поэтому он наверняка станет предлагать свой товар и на острове.
Вспомнив рассказы Лиззи, которую он продолжал мысленно называть Лиззи Лок, а не Морган, о том, что на «Леди Пенрин» не хватало даже тряпок для ежемесячных женских недомоганий, Ричард принял важное решение: хотя у него вызывал отвращение человек, стремящийся нажиться за счет изголодавшихся людей, придется купить у него несколько локтей коленкора для женщины, которую ему, Ричарду, предстоит приютить в своем доме. Возможно, на «Леди Джулиане» женщинам давали тряпки, но в этом он сомневался. Ничем не отличаясь от пресыщенного экипажа «Леди Пенрин», матросы с «Леди Джулианы» вряд ли проявляли сочувствие к пассажиркам. А еще гостье Ричарда понадобится постель — матрас, подушка, простыни, одеяло и, кроме того, одежда.
18
Один английский локоть равен 45 дюймам (112,5 см).
Джонни Ливингстон уже пообещал сколотить кровать и еще несколько стульев, и Ричард подсчитал, что приезд незваной гостьи обойдется ему недешево. Он по-прежнему хранил золотые монеты в сундуке и в каблуках сапог Айка Роджерса. Хотелось бы посмотреть, что привез на продажу Николас Энстис. Может, корундовый порошок? Запас Ричарда почти иссяк. Впрочем, он приспособился изготавливать наждачную бумагу, принося песок из Черепашьего залива и вываривая клей из рыбьей чешуи, но такая бумага была непрочной.
Около десяти часов первая шлюпка пристала к берегу под радостные крики пятидесяти матросов с «Сириуса», с нетерпением ожидавших ее; тем временем женщинам помогали спускаться с «Сюрприза» в остальные шлюпки. День выдался тихим, непохожим на тот дождливый и ветреный день, когда на остров прибыл майор Росс, но едва первая шлюпка подплыла к причалу,
— Посмотрим, что будет, когда до Сидней-Тауна докатятся слухи о том, что команда «Сириуса» выбрала себе лучших женщин. Пехотинцев придется связывать, чтобы избежать драки, — ведь майор Росс сам запретил им появляться в заливе.
— Он сделал это умышленно? — с любопытством спросил Уэнтуорт.
— Да, но совсем не по тем причинам, о которых ты думаешь, — ответил Ричард. — Еще неизвестно, что было бы хуже — предоставить право первого выбора пехотинцам или матросам с «Сириуса». Майор сумел по крайней мере предотвратить драки между пехотинцами.
— Так или иначе, — улыбнулся Стивен, — выбор здесь небогатый. По сравнению с этими бедняжками даже горгона Медуза показалась бы красавицей. Я насчитал пятьдесят три женщины, а значит, друзья мои, нам придется спуститься на берег: помощники с «Сириуса» уже исчезли.
Подобно Стивену Доновану и Ричарду Моргану, но по совсем иной причине Дарси Уэнтуорт не пытался выбрать себе подругу среди испуганных женщин, оставшихся на берегу. У Дарси была любовница из числа каторжниц, рыжеволосая красавица Кэтрин Кроули, которая отказалась высаживаться на берег в заливе Каскад: ей вместе с новорожденным сыном Уильямом Чарлзом предстояло дождаться, когда утихнет волнение в Сидней-Бей. Уэнтуорт влюбился в нее с первого взгляда и поселил в своей каюте на «Нептуне». Кэтрин родила ребенка незадолго до того, как «Нептун» приплыл в Порт-Джексон. Это событие стало и радостным, и печальным. Малыш Уильям Чарлз унаследовал медные материнские кудри и отцовскую стать, но родился с сильным косоглазием.
Высадив на берег около семидесяти женщин и почти всех мужчин, «Сюрприз» подал сигнал о том, что высадка прекращается: отлив набирает силу. Женщины и вправду выглядели плачевно; хотя на «Леди Джулиане» их жизнь была сносной, на остров Норфолк их привезли на старом и сыром судне, на нижней палубе, где за время долгого плавания скопились грязь, вонь и нечистоты.
Но и сорок семь мужчин, оказавшихся на берегу, вызывали жалость и сострадание. Значит, это и есть самые крепкие из каторжников, прибывших в Порт-Джексон? Уэнтуорту приходилось спрыгивать в шлюпки — матросы с «Сюрприза» и не пытались помочь пассажирам, — брать несчастных на руки и передавать их Ричарду и Стивену, поскольку у каторжников недоставало сил даже совершить прыжок. Их тела казались иссохшими, глаза ввалились и напоминали ягоды крыжовника в бумажных кольцах истончившихся век, зубы и волосы выпали, ногти потемнели. Все пассажиры «Сюрприза» страдали цингой и дизентерией, их одолевали вши. Ричард, как самый проворный, помчался в Сидней-Таун и потребовал в помощь пехотинцев или каторжников. К тому времени, когда он вернулся, последние женщины, на которых не польстились матросы с «Сириуса», уже брели по дороге, согнувшись под тяжестью узлов. Сержант Том Смит поднял по тревоге своих подчиненных, крепких, как пильщики, мужчин, старшему из которых минуло сорок два года. Ни Ричард, ни Смит не заметили, как один из добровольцев-каторжников, Том Джонс Второй, куда-то скрылся прежде, чем отряд достиг залива Каскад.
К наступлению сумерек работа была закончена: всех доставленных на берег каторжников привели в Сидней-Таун, где женщин разобрали по домам, а измученных мужчин поместили в госпиталь и один из складов, наспех переделанный в барак. Оливия Лукас, Элиза Андерсон, вдова Джона Брайанта и экономка коменданта, миссис Ричард Морган принялись хлопотать вокруг больных, с каждой минутой убеждаясь, что им уже не поправиться. Значит, это и есть самые здоровые из тысячи человек? Как они пережили это тяжкое испытание?