Путь на Балканы
Шрифт:
— И тебе теперь за это крест дадут?
— Ага, догонят и еще дадут!
— Так вот ты где турецкую винтовку и ножик взял, а я то думал…
— Боюсь даже представить, что ты подумал, — усмехнулся Дмитрий. — Лучше не думай больше, а бери жмура за ноги и грузим.
Некоторое время друзья грузили покойников на телегу, а когда та заполнилась, Шматов взялся за повод и они двинулись к месту братской могилы. Неказистая лошаденка, запряженная в их скорбный экипаж, тянула его без особой охоты, но расстояние было невелико и вскоре они прибыли.
Рвы для погибших в бою турок копали солдаты из нестроевой
Никто из русских солдат, разумеется, ничего не понял из этой службы, но из уважения к чужой вере постояли немного молча и только когда старик закончил, отправились восвояси.
— Слава тебе господи, закопали, — посетовал Федька, — а то уж пованивать начали, я думал, мне дурно сделается.
— Ничего тебе не сделается, — усмехнулся Дмитрий. — Несмотря на покойников, обед умял, и ужин так же стрескаешь.
— Жаль будет, если тебе креста не дадут, — вдруг неожиданно заявил, отвечая каким-то своим мыслям Шматов.
— Тебе то что?
— Ну, ты тогда ефрейтором стал. Глядишь Хитров бы от нас и отвязался, а то совсем одолел проклятый!
— Лучше иметь дочь проститутку, чем сына ефрейтора, — глубокомысленно ответил ему Будищев, повергнув тем самым приятеля в шок.
— Не-а, — ответил тот, поразмыслив, — лычку на погон лучше!
— Тебе виднее.
— Слушай, Граф, а замолви за меня словечко подпоручику?
— Ты про что это?
— Ну, пусть он меня тоже в охотничью команду возьмет.
— Не страшно?
— С тобой нет!
— Ладно, поговорю. А то тебя и впрямь Хитров с потрохами съест.
Едва намаявшиеся за день солдаты собрались отдохнуть, как пришло известие, что от Никополя к Рущуку движется большой турецкий отряд с артиллерией. Болховский и Нежинский полки тут же были подняты по тревоге и форсированным маршем пошли к деревне Царевице и встали там на позиции, с тем чтобы при появлении врага ударить ему во фланг.
Ночь прошла в тяжелом ожидании, а утром выяснилось, что тревога была ложной и бригада отправилась назад. О том, что людей надо бы покормить, никто, разумеется, и не вспомнил. К тому же, полковой обоз пока оставался на румынской стороне, ожидая пока саперы наведут мост.
Вообще, вся вторая половина июня прошла в таких маршах. Стоило начальству узнать, что где-то находятся турки, как болховцы тут же отправлялись туда. Но обычно едва они миновали половину пути, выяснялось, что надобность в них отпала, и полку приходилось возвращаться назад. К тому же, какой-то светлой голове в штабе действующей армии пришла в голову мысль, что белые гимнастические рубахи далеко видны и одетые в них солдаты представляют собой прекрасную мишень. Поэтому высокомудрое начальство сочло за благо распорядиться переодеть войска в мундиры. И если по ночам тёмно-зелёная, почти черная форма сливалась с окружающей темнотой
Наконец, в начале июля полк стал на бивуак в довольно богатой деревне под названием Косово, где люди смогли хоть немного отдохнуть. Места вокруг были весьма живописные, природа радовала глаз, а в ключах била чистейшая вода. Правда эта идиллия омрачалась недостатком продуктов, но русские солдаты относились к подобного рода трудностям с поистине философским равнодушием.
Трое вольноопределяющихся из роты Гаупта сидели, скинув мундиры на завалинке и неторопливо беседовали, наслаждаясь лучами утреннего солнышка. Алешка Лиховцев, тесно сошедшийся в последнее время с Гаршиным, рассказывал тому о Софье, своей любви к ней и причинах побудивших его вступить в армию. Тот внимательно слушал своего товарища, иногда чему-то печально улыбался, но в основном молчал. А вот Николаше эта история уже порядком наскучила, и он решил перевести разговор на более насущную тему.
— Черт знает что такое с ценами! — вздохнул он. — Давеча спросил у местных хлеба, так они запросили за маленький хлебец из кукурузной муки целых два франка.
— Франка? — удивился Алексей, на секунду оторвавшись от своей неземной любви.
— Вот именно, ни русских рублей, ни румынских лей, не признают.
— Очевидно, османы, отступая, ограбили здешних селян, — предположил Гаршин.
— Ну, да, что ни спроси, "нима, братушка, турка взял" — передразнил местных болгар Штерн.
— Врут, сукины дети! — раздался совсем рядом звонкий голос незаметно подобравшегося к приятелям Будищева.
— Дмитрий! — радостно воскликнул Лиховцев. — Эдак можно до смерти перепугать. Откуда ты?
— Только что вернулись из поиска, — усмехнулся тот.
— И где же неприятель?
— В Рущуке, конечно, где же ему еще быть.
— А наши?
— Наши взяли Никополь, Тырново и говорят дошли уж до перевалов через Балканы. Вероятно, скоро придет и наша очередь.
— Скорее бы уж, — вздохнул Штерн, — надоело уже тут прохлаждаться. Скоро месяц, как мы на войне, а я еще ни разу не видел неприятеля.
— Насмотришься, еще надоест.
— Отчего вы думаете, будто местные жители лгут нам? — сухо спросил Гаршин, когда восторги встретившихся улеглись.
— Я не думаю — я знаю, — отмахнулся Будищев. — Как только наша армия подошла к здешним местам, местные турки бежали, бросив все свое имущество, включая продукты. Все это добро болгары забрали себе.
— Вы уверены? — широко открыл глаза Алексей.
— Сам видел. Кстати, тех, кто пытался увести хоть что-то с собой, грабили прямо у околицы.
— А что же вы?
— Ну, а что мы. Приказано с местными в конфликты не вступать. Мы и не вступаем
— Но вы, вероятно, не слишком осуждаете этих местных жителей? — враждебно спросил Гаршин, которому Будищев откровенно не нравился.
— Совсем не осуждаю, — пожал тот плечами.
— Мне показалось, что среди здешних болгар много мусульман? — вмешался Штерн, чтобы перевести разговор на другую тему.
— Да кто их разберет, — отозвался Дмитрий, — как свиную колбасу жрать, или ракию пить, так все христиане. Церкви вот только я здесь не видал. Мечеть большая, а церквушки никакой.