Путь на Балканы
Шрифт:
— Буду весьма обязан, — обрадовался тот, — говоря по совести, я уж и забыл, когда ночевал в человеческих условиях.
— Господа, позвольте представить вам подпоручика Болховского полка Линдфорса. Он только что прибыл с передовой, так что прошу любить и жаловать!
— Поручик Ганецкий, — поднялся с места высокий офицер богатырского телосложения и кивнул безукоризненным пробором.
— Подпоручик барон фон Розен, — проделал тоже самое изящный молодой человек, с несколько пресыщенным выражением лица.
— Прапорщик Самойлович, —
— Весьма рад знакомству, господа.
Глядя на безупречные сюртуки переодевшихся к обеду артиллеристов, Линдфорсу стало несколько неудобно за свой потрепанный и давно не чищеный мундир, но присутствующие приняли это как должное и вскоре он перестал смущаться.
Поданные к столу блюда не отличались особой изысканностью, однако были, право же, недурно приготовлены, молодое вино весьма приятным на вкус и возможно поэтому, обед показался пехотному офицеру сказочным.
— Какой превратности судьбы, мы обязаны чести принимать вас у себя? — спросил Ганецкий, после первой перемены.
— Видите ли, э…
— Андрей Константинович.
— Иван Иванович, — представился подпоручик в ответ, — так вот, уважаемый Андрей Константинович, в прошедшем деле на Аяслярских высотах, нам посчастливилось захватить у турок картечницу, которую впоследствии мы весьма удачно применили для отражения вражеских атак.
— Вот как?
— Да, именно так, так вот…
— А вот и баранина подоспела, отведайте Иван Иванович, мало что мне нравится в здешних краях, но вот баранина действительно превосходна, да и вино, право же, недурное.
— Благодарю, так вот…
— Не торопитесь, подпоручик, у вас будет время рассказать нам обо всех ваших приключениях, — прервал их Мешетич. — В самом деле, господа, дайте же нашему гостю поесть. Наверняка он проголодался в дороге.
Пока господа-офицеры знакомились и обедали, прибывший с подпоручиком младший унтер-офицер с георгиевским крестом на груди, обняв винтовку турецкого образца, присел в тени. Некоторое время он просто сидел, прислонив голову к стволу дерева, затем закрыл глаза и затих. Подобное поведение сразу же привлекло внимание двух нижних чинов батареи, подошедших к нему поближе и ставших беззастенчиво его обсуждать.
— Гляди, как давит, пехоцкий!
— Силен!
— А ведь кавалер…
— Интересно, за что ему Георгия дали?
— За то, что в тылу отирался, — спокойным голосом ответил им Дмитрий и сдвинул кепи на затылок.
При этом он как-то незаметно поменял положение тела, и переложил винтовку из рук в руку так, что насмешники сразу же почувствовали себя неуютно.
— Эй, ты что ли, Будищев? — спросил только что подошедший старший фейерверкер Приходько.
— Я, — хмуро отозвался унтер и сделал попытку подняться, однако покачнулся и был вынужден опереться о дерево.
— Видать намаялся, братец? — участливо спросил его артиллерист, обратив внимание на впалые щеки и красные воспаленные
— Есть немного.
— Ну, тогда пойдем, велено о тебе позаботиться.
— Это правильно, а то так есть хочется, что и переночевать негде!
— Пошли уж, шутник!
Кормили солдат, разумеется, хуже, нежели офицеров, но хлеб был свежий, каша с мясом не подгорела. Так что Будищев уплетал поданную ему порцию за обе щеки, так что за ушами трещало.
— Хорошо устроились, — не то похвалил, не то укорил он артиллеристов, с сожалением отложив ложку.
— Не жалуемся, — пожал плечами фейерверкер, — у вас хуже?
— Да не то что бы… хлеба свежего, наверное, месяц как не видали, горячего тоже не каждый день. В бане, хрен знает, сколько не были. Ну и турки, паскуды, то нападут, то просто — стреляют, а так ничего — жить можно.
— Эва как, — покачал головой Приходько, — ну турок не обещаю, а баня у нас есть. Кстати, сегодня топлена, так что если задержитесь…
— Что значит, "если"? Да я под копыта лягу, а пока в баню не попаду, никуда тронусь!
— Поглядим…. Если поел, то пошли. Тут их благородия собрались на наши картечницы поглазеть, а твой подпоручик отчего-то без тебя не желает смотреть. Велел позвать.
Господа-офицеры и впрямь, закончив с трапезой, отправились показывать гостю вооружение своей батареи.
— Ну, вот извольте, скорострельное, 4,2 линейное орудие Гатлинга-Горлова, на облегченном лафете. Вес пятнадцать пудов. Боеприпасы — патроны к винтовке Бердана.
Мешетич взял на себя труд лично ознакомить присланного к нему на батарею подпоручика Линдфорса и теперь чувствовал себя профессором перед проштрафившимся студентом. Его правда немного удивило, то что пехотинец позвал с собой унтера, но пока он не заострял на этом внимания.
— Дозвольте, ваше благородие? — спросил Будищев и, не дожидаясь ответа, полез знакомиться с оружием.
Чудо американской техники, усовершенствованное русскими оружейниками выглядело внушительно. Стрельба производилась из вращающегося блока, состоящего из десяти стволов. Для вращения оного требовалось крутить увесистую рукоять, причем в отличие от Монтиньи усилий следовало прилагать значительно больше. Патроны подавались из специального магазина под весом собственной тяжести. Для наводки по горизонтали и вертикали служили специальные винты, вращая которые можно было менять положение стволов в пространстве.
— Ну что скажешь? — тихонько спросил, подошедший к нему Линдфорс.
— Классная вещь, ваше благородие. Техника на грани фантастики! Вот только в конструкции гвоздя не хватает…
— Какого еще гвоздя? — изумился подпоручик.
— Забить в голову, тому, кто ее в таком виде придумал!
— Боюсь, это не так просто, — ухмыльнулся офицер, привыкший к словесным эскападам своего подчиненного.
— С подобной картечницей вы бы тоже разобрались? — высокомерным тоном поинтересовался Мешетич.