Путь на юг
Шрифт:
Споры прекратил Судиша. Он спросил князя Радосве-та, что тот думает по этому поводу.
Князь поморщил лоб и сказал туманно:
— Не зная силы противника, как ему противостоять?
Девятко, сидевший неподалеку, громко заметил:
— От Гостомысла ушли почти все дружинники. За зиму вряд ли он мог набрать в дружину новых воинов. Разве карелы вступили в его дружину.
— А норманны? — напомнил Судиша.
Князь Радосвет вздохнул.
— С норманнами дело темное — откуда они взялись у Гостомысла?
— Понятно, — сказал Судиша. — Вот мое слово — утром придет Гостомысл, и мы все увидим. Будет у него слабая дружина — встретим его как гостя, но дань не дадим. Будет у него сильная дружина — будем разговаривать.
Девятко вслух с сарказмом усмехнулся:
— Да, он с вами поразговаривает. У этого волчонка малые зубы, да острые.
Но Девятко никто и слушать не стал. Когда совет закончился, Девятко подошел к Судише, который стоял в окружении старшин.
— Голова, мне с тобой поговорить надо, — сказал Девятко.
— Говори, — сказал Судиша.
— Лучше наедине, — сказал Девятко.
Судиша пожал плечами и отошел в сторону.
Девятко взял его под руку и тихо, почти на самое ухо, проговорил:
— Судиша, если у Гостомысла сильная дружина, то чую, будет городу много неприятностей. Я уверен, что он заставит город платить большую дань, больше чем прежде.
Судиша засопел, ему не понравилось, что дружинник лезет не в свои дела.
— А какое тебе дело до нашей дани? — с недоумением проговорил он.
— Вас жалко, — сказал Девятко.
— Да? — ухмыльнулся Судиша.
— Гостомыслу нельзя давать дань, это его укрепит господином над славянским миром, — сказал Девятко.
— И что же ты предлагаешь? — спросил Судиша.
— Его надо убить, — еле слышно сказал Девятко. Судиша бросил на Девятко подозрительный взгляд.
— Он тебя обидел?
— Сейчас это не имеет значения, — уклончиво проговорил Девятко.
— Однако слышал я, что князь Буревой был недоволен тобой...
— То вранье! — сказал Девятко невозмутимо.
Судиша крутанул головой: он не поверил дружиннику.
Но здраво рассудил, что, если их цель совпадает, то и в самом деле не имеет значения, из каких побуждений действует Девятко,
— И как же это сделать? — осторожно спросил Судиша.
— Ну, например, — подсыпать яду в вино на пиру, — сказал Девятко.
Судиша скосил глаза в стороны — не слушает ли кто их разговор. Подобный разговор не предназначен для посторонних ушей: среди бояр и горожан могли найтись сторонники словенского князя, да и обычный совестливый человек мог поднять шум, тогда бы Судише не поздоровилось — любое убийство сурово карается, а князя особенно. Тут голову запросто потерять.
— И кто же это сделает? — криво усмехнулся Судиша.
— Найдутся люди однако, — намекнул Девятко.
— А от меня-то что надо? — спросил Судиша.
—
Теперь Судише стал понятен интерес дружинника. Что ж, убийство ради барыша дело не удивительное, хотя и неблаговидное.
— Сколько? — деловито спросил Судиша.
— Хочу двор завести, — сказал Девятко.
Судиша снова оглянулся. Никого рядом не было.
— Что ж, желание хорошее, — уже уверенно сказал Судиша и отвернулся было, чтобы поскорее уйти. Но тут ему в голову пришла новая мысль, — ведь Девятко княжеский дружинник, а потому мог завести разговор об убийстве Го-стомысла и с ведома князя, — он оглянулся и спросил:
— Князь Радосвет знает о твоем замысле?
— А зачем ему это знать? — спросил Девятко.
— Ладно, — сказал Судиша и ушел.
Пока шел, думал, что хорошо сделал, что не дал Девятко определенного ответа, а лишь отделался туманными обещаниями. Если будет затеяно разбирательство по поводу покушения на князя, то он сможет без угрызений совести сказать, что на убийство князя не соглашался, а не предупредил о покушении, потому что думал, что Девятко шутит.
Глава 79
Мороз вернулся в словенский лагерь вечером, когда уже заканчивался ужин. Сразу же он и его товарищи пошли к Гостомыслу на доклад.
Гостомысл тут же пригласил в шатер Медвежью лапу, и они слушали доклад вдвоем.
Судя по его рассказу, поведение русов было оскорбительным, но Гостомысл выслушал доклад Мороза внешне спокойно.
Закончил Мороз выводом, что русы находятся в большом затруднении потому, что не хотят платить дань, но боятся сделать это.
— Видит собака кусок мяса, да ухватить боится — палка, которой ее били, рядом, — сказал Гостомысл и обратился к Отеру-урмянину: — Что они сказали по поводу норманнов в моем войске?
— Они испугались, — сказал Отер.
— Да, они испугались, — подтвердил Мороз.
— Ага, — сказал Гостомысл, — палки они все же боятся. Пока они увидели только часть ее и гадают, велика ли эта палка. Завтра мы ее покажем всю.
Медвежья лапа спросил:
— Урмянин, а городские укрепления крепкие?
— Да, не слишком сильны — из-за мокрой земли городская стена по низу сплошь гнилая, — сказал Отер.
— Зимой они чинили стены, но тут из-за плохой земли дерево быстро гниет, — сказал Мороз.
— Это хорошо, — сказал Медвежья лапа. — Значит, стены будет несложно разрушить.
Гостомысл переключил внимание на Ратишу.
— Друг, а что ты скажешь?
— Я все сделал, как ты велел. Передал ей письмо и переговорил. Она сказала, что княжеская дружина и городское ополчение у них сильные, но многие сомневаются, надо ли воевать со словенским князем. Словенский князь всегда был старшим над славянами.