Путь начинался с Урала
Шрифт:
— Сестричка, вырвалось. Ох как больно!
— Которого перевязываю, со счета сбилась. — Антонина рукой отбрасывает со лба волосы, и на ее бледном лице проступает легкий румянец. — Наши все целы, скороговоркой выпаливает она и продолжает перевязку.
Антонина Сергеевна Загайнова у нас недавно. До этого она служила в Унечской мотострелковой бригаде. В боях на орловской земле медсестра спасла жизнь многим бойцам и офицерам, под огнем врага ни разу не дрогнула. Отвагу и мастерство девушки высоко оценила Родина: она награждена орденом Красной Звезды и двумя медалями За отвагу.
Позже
Спешу в бригаду. На броне танка примостился и Толя. По сторонам дороги разбитые машины, трупы гитлеровцев, брошенные дальнобойные орудия и ящики с боеприпасами.
Возле застрявшей в болоте машины — группа людей. Узнаю гвардии подполковника Богомолова: он в своем неизменном черном полушубке. Михаил Александрович, завидев меня, поднимает руку.
— Танки бригады уже в селе Старомищина, — доложил он.
На броню танка усаживаются Богомолов, бригадный врач гвардии майор медицинской службы Агамалиев и старшина второго батальона Девисенко. Он прихватил пару мешков с продуктами: бойцы нуждались в питании.
— Мурашов, жми, — приказываю механику-водителю.
Под руководством саперов местные жители расчищали дорогу, растаскивали подбитую технику, в овраге настилали переправы из бревен и камня.
Небольшой подъем. Танк, натужно урча, медленно ползет вверх по колее, проделанной немецким тигром. Переваливаем подъем, и впереди как на ладони раскидывается село. Справа — два наших подбитых танка.
Навстречу идет группа немецких военнопленных. Они в оборванных шинелях, на головах поверх пилоток повязаны платки. Пленные уступают нам дорогу, заискивающе улыбаются. Гвардии лейтенант Ясиновский, высунувшись из люка, громко крикнул:
— Ниже головы, горе-завоеватели!
Машину бросает на неровностях. Я стою правее люка заряжающего, придерживаюсь левой рукой за поручень башни и внимательно осматриваю окраину деревни, где идет жаркий бой. Взрыв необычайной силы потряс воздух, и я, пока сообразил, в чем дело, оказался в луже. На несколько метров в сторону отбросило начальника политотдела Богомолова и других товарищей. Вздыбленный танк с порванными гусеницами остановился. Я торопливо поднялся и бросился к машине. О броню танка ударили пули. Это засевшие на чердаках фашисты открыли огонь. Я пополз в кювет и тут только почувствовал резкую боль в левой руке. Взглянул на окровавленную руку: большой палец болтался на коже. Врач Агамалиев оказал мне первую помощь.
Пытались подобраться к подбитому танку, но не смогли: мешал огонь фашистских снайперов и пулеметчиков. Ко мне подполз Толя Якишев:
— Разрешите мне?
— Нельзя!
Спустя две-три минуты из танка вылез гвардии лейтенант Ясиновский и сообщил печальную весть: убиты механик-водитель гвардии сержант Мурашов и стрелок-радист, фамилию которого я, к сожалению, забыл.
По небольшому оврагу скрытно
— Подходим к Подволочиску, — радировал комбат Маслов.
В это время во Фридриховке, районном центре Каменец-Подольской области, вели ожесточенные бои Свердловская и Унечская бригады.
Ночью совместными усилиями частей корпуса была взята станция Волочиск. А наутро разгорелись бои за крупную железнодорожную станцию Подволочиск, Тернопольской области. Наши танки таранили эшелоны, готовые к отправке в Германию, давили метавшихся в панике фашистов. Загорелись станционные постройки. Дым, гарь…
Неожиданно на перроне появились оборванные, грязные, худые парни, они выскакивали из вагонов и приветливо махали нам руками.
На борт танка на ходу взобрался паренек лет восемнадцати. В руках у него немецкая винтовка. Хлопец кричит мне на ухо:
— Товарищ командир, разрешите с вами!
— Добро!
Люди подбирали оружие и становились в строй.
К вечеру гитлеровцы предприняли мощную контратаку. При поддержке танков они начали теснить подразделения бригады. Им не хотелось примириться с мыслью, что Подволочиск уже в наших руках. Этот обширный край прорезала единственная железная дорога, по которой фашисты могли подбрасывать подкрепления, увозить награбленное добро. И вот мы оседлали эту дорогу. На угрожающее направление я быстро выдвинул приданную самоходно-артиллерийскую батарею гвардии капитана Дружинина, минометный взвод гвардии лейтенанта Ильченко и несколько танков третьего батальона.
Бой длился до глубокой ночи. Контратаки фашистов не имели успеха. Превосходящим силам противника был поставлен прочный заслон. Ни на шаг не отступили гвардейцы. К полуночи стрельба заметно стихла.
Штаб обосновался в небольшом домике. Сюда собрались командиры батальонов и их заместители. Глаза всех светились радостью. Бригада за эти дни прошла с упорными боями свыше ста километров и освободила несколько населенных пунктов.
Офицеры делились впечатлениями. Гвардии майор Курманалин, энергично жестикулируя, рассказывал, как мотострелки батальона, в котором он служил заместителем командира по политчасти, отражали сегодня контратаку:
— На позицию пулеметного взвода коммуниста гвардии старшего сержанта Касымова ринулось до роты гитлеровцев. Эх и здорово их встретили пулеметчики! А потом кончились боеприпасы. Касымов начал кидать в гитлеровцев гранаты. Бойцы пустили в ход приклады. Отважно дрались гвардейцы. Не дрогнули.
С рассветом возобновился бой. Немцы подтянули свежие силы. Около десятка юнкерсов в течение получаса бомбили наш передний край. Появились тигры. Со стороны Тернополя подошел бронепоезд.
Тридцатьчетверки, маневрируя между домами, неожиданно били по бортам тигров, меткими очередями расстреливали гитлеровцев, рвавшихся к станции Подволочиск. В короткой артиллерийской дуэли части корпуса разбили бронепоезд, а танкисты бригады сумели расстроить боевые порядки контратакующих.