Путь наемника
Шрифт:
После избиения младенцев, наступало время тишины и спокойствия. Новобранцы отходили от боя, стирали вещи, убирали, приводили в порядок окружающую территорию, а их командир тем временем занимался ужином и разным «допингом» для подопечных: травы, чаи, мази и кто его знает, что еще, что поможет завтра утром новичкам чувствовать себя лучше, чем накануне вечером.
Потихоньку Рыжая, Худорба и Лупоглазый стягивались к костру, уплетали еду, чай, а Боров тем временем анализировал их успехи и ошибки за день, указывая на то, над чем им предстоит работать на следующий день.
Что
— Кравчик, о чем ты сейчас думал, когда бежал? — через слово, громко вдыхая и выдыхая воздух, спросил Дорм. Новобранцы только что вернулись с очередной утренней пробежки, и теперь выплевывали легкие, валяясь на земле. Лето уже подходило к концу, ночами становилось прохладно, но вот днем солнце всё так еще нещадно пекло.
— Об облаках. Для меня всегда тяжелее всего было рисовать облака. Очень нелегко передать пористость и оттенок. Я ни один десяток холстов испортил дома, пытаясь нарисовать это чудо природы. А ты о чем?
— Я? О бане-е-е, — с наслаждением протянул Дорм, — у меня дома, батя сам построил баню и каждые выходные отпаривал нас с братом до поросячьего визга. Никогда не жалел на нас дубовых веников. Лупил так, что хотелось и умереть и жить одновременно.
— Рыжая, а ты о чем думала?
Повисло неловкое молчание. Девушка явно не спешила отвечать.
— О том, как же прекрасно отдать жизнь за короля… — торжественным голосом начал за нее Дорм.
— … и как прекрасны солдатские будни! — закончил фразу Худорба.
— Дебилы, — обреченно выдохнула девушка.
Закадычными друзьями за три месяца новобранцы так и не стали, но если Дорм и Кравчик вполне могли называть друг друга товарищами, то Рыжая всё так же держалась особняком, общаясь с остальными короткими фразами.
— Так, доходяги, быстро на обед, а потом нам предстоит заняться чем-то необычным, — Боров хотел этим заинтересовать и заинтриговать подопечных, но с его голосом это больше походило на угрозу и обещание, что после обеда их четвертуют, а может даже и расчленят.
— Как думаете, что он нам подготовил? — спросил Худорба без особого энтузиазма, когда они пробирались сквозь жилые шатры и палатки к столовой. — Как вчера, будем из пистолетов стрелять?
— Да уж, это был провал, — согласился Дорм.
— Не у всех, — самодовольно кинула Рыжая, следуя за парнями. Она, в отличие от Лупоглазого и Худорбы, все десять патронов отправила в мишень, а не непонятно куда.
— Ты раньше стреляла что-ли? — спросил Кравчик.
— Из арбалета пару раз, — нехотя ответила Рыжая и отвела взгляд в сторону. Больше слов выжать из нее не удастся. Ну и ладно, все равно они уже подошли к столовой.
На обед сегодня была уха, курица, мелко нарубленная с огурцами и луком, и компот, сваренный непонятно из чего. Не деликатесы, но чтоб наполнить брюхо — самое оно. Хорошо еще, что в очередях толпиться не приходится, каждый знал свое место, и по приходу еда уже была на столе.
Обед умяли быстро и молча, стараясь даже глаза не отрывать от съестного, боясь, что оно исчезнет, или кто-то его украдет.
— Рыжая — тебе на склад
Дорм до боли в костяшках сжал кулаки. Он часто так делал, когда хотел сказать Борову в ответ что-то язвительное. В первые дни пребывания в лагере он позволил себе такую оплошность. Так этот гигант садист заставил его отжиматься до потери сознания. И это не преувеличения! На шестьдесят пятом разу Дорм действительно отключился. А всему виной – наследственность. Батя всегда был той еще язвой и фразочки вроде: “Срань болотна, хто ж так рыбу ловыть” для него была нормой.
Тем временем в голове Дорма начинали позвякивать нотки тревоги. Боров, который вел сейчас их в ту часть лагеря, где они никогда не бывали, был во всеоружии. Как и в первую их встречу, один кинжал был на правом запястье, с рукоятью, выпирающей над кулаком, второй – на боку туловища, ну и двуствольный обрез на ляжке. Ой, не спроса всё это.
Боров остановился у большого шатра, по периметру которого была натянута колючая проволока, и через каждый пять метров стояли вооруженные солдаты.
— Заходите, — скомандовал гигант, пропуская Лупоглазого и Худорбу вперед.
Оказавшись внутри, Кравчик невольно охнул от восторга, а глаза Дорма засветились мальчишеским восхищением. Они зашли в оружейную. Святая святых всех солдат.
Пять рядов массивных дубовый стеллажей, сплошь заставленных всевозможным холодным оружием: сабли, палаши, кинжалы, двуручные мечи, катаны, копья, были и такие клинки, о названиях которых можно было только догадываться.
Дорм ходил меж рядов и глаза его разбегались. Ему казалось, что если он дотронется до чего-то, то магия войны пропадет, поэтому он лишь смотрел и восхищался.
Боров встал у входа и не спешил что-то показывать и рассказывать, он ждал, пока подопечные вдоволь насмотрятся на оружие.
— Всё это способно убить вас в мгновение ока. — резко начал он, минут пять спустя. — Ваша задача — научится противостоять всему этому, найдя своё оружие.
— А как понять какое оружие именно наше? — осторожно уточнил Кравчик, выглядывая из-за одного из стеллажей.
— Не боись, я об этом уже позаботился, — улыбнулся Боров, — я что-ли зря избивал и изучал вас каждый день?
Гигант зашел вглубь оружейной и начал не спеша перебирать железо.
— Лупоглазый, сюда.
Дорм послушно подошел к начальнику. В руках гигант держал самое обычное копье со стальным наконечником и продолговатый пустой колчан. Весьма странное сочетание, но парень благоразумно промолчал. Он покорно взял копье, колчан и последовал за Боровом, который продолжил разглядывать полки.