Путь наверх. Бессмертная
Шрифт:
– Ну… – замялась Марина и тут же нашла решение, – ступай до Хельги, государь. Она тебе не откажет, ты же знаешь.
«Я тебе сейчас такую Хельгу покажу, кобель блудивый!» – подумала ослеплённая яростью Ария и, громко топая, ураганом слетела с крыльца.
– Государь! – она окликнула его негромко, но голос звенел от напряжения, как натянутая струна.
Феанор обернулся, увидел её, бледную от гнева, с горящим взором, такую красивую и злую, сделал невинное лицо.
– Что угодно тебе, государыня?
Марина с интересом смотрела на царицу, ожидая, что же будет.
– Хочу знать,
– Да, моя дорогая! – с готовностью отозвался Феанор.
– Вёдра подбери! – бросила Ария прислужнице. – Стоишь, глаза пялишь! За водой пришла али нет?
Марина подхватила вёдра и, расплёскивая воду, бегом побежала на кухню.
Только не к пристани повела Ария своего супруга, а в кабинет. Он ближе прочих комнат был. Ей всё равно было, куда, лишь бы затворить дверь было можно, чтобы челядь ненароком не услышала.
– Что, на берег не пойдём? – лениво протянул Феанор. – По карте тебе показать?
Царица набросила крюк засова на железную петлю, повернулась к нему.
– Ты пошто меня позоришь, кобель ты помоешный? – спросила, не трудясь выбирать выражения.
Она ожидала смущения, пусть даже не искреннего, а показушного, каких-то оправданий… Она молода была и совсем не знала мужчин. Ещё не привыкла, что её могут использовать, не сталкивалась с подлостью, с лицемерием. Какая-то часть её сознания инстинктивно понимала, что Феанор прав: она отказала ему в близости, а мужская плоть требует насыщения. Он не клялся ей в любви, не давал слова, а клятвы хранить верность друг другу, произнесённые под статуями Кроноса и Деметры на брачной церемонии, были лишь формальностью. Этот союз заключался не по любви, а по заранее отписанной странице в Книге Судеб.
И всё-таки Арии было обидно, что Феанор не стал затруднять себя, чтобы добиться её расположения, а пошёл привычной лёгкой дорогой до безотказной дворовой девки. Её, царицу, на следующий же день супруг предпочёл холопке! И уже к обеду все во дворце будут знать, что новобрачная-де «зелена совсем!»
Выходка царя больно ударила по её гордости, и она не заботилась о том, чтобы «держать лицо».
Но такой реакции на свои слова никак не ожидала. Государь разозлился и разозлился по-настоящему, потому что не его ревновала Ария, а за своё достоинство пеклась, как бы челядь по углам не хихикала, что от царицы супруг по девкам бегает.
– Прикуси свой язык, соплячка! – негромко хлестнул её ответ Феанора. – Думай прежде, чем рот открывать! – он смотрел на неё, сузив в злой усмешке глаза, и слова бросал резко, отрывисто. Ишь, стоило только разозлить его, как разом отучился мяукать! – Оставил тебя нетронутой, так радуйся! – напомнил ей. – Или тобой попользоваться, как законом положено? Мне понравилось, как ты утром… не играла!
– Подойди только, кобель драный, я так тебе попользуюсь! – Ария упёрла руки в бока, с ненавистью смотрела на него.
– А и подойду! – кошачьим прыжком он метнулся к ней, грубо стиснул за талию, запрокинул
И получил тяжёлый удар в челюсть снизу, так, что едва на ногах удержался. Внезапность была союзницей Арии, никак не ожидал царь, что осмелится она, как площадная босячка, пустить в ход кулаки. Он опомниться не успел от изумления, как ловкой подсечкой она сбила его с ног, прыгнула сверху, крепко прижав коленями за плечи к полу, так, что голову не повернуть было.
– Придушу, с-собака! – тяжело выдохнула она.
И по силе её хватки понял царь – запросто придушить может. И сразу отпустила злость, облегчение пришло. Хорошим воином была Ария. Если не лгут священные книги, если Афина Паллада поможет её победе, Ария сразит Дагона, сможет.
– Пусти, дура! – прохрипел Феанор.
Он мог освободиться, но для этого пришлось бы применить настоящую силу, ударить её, схватиться с ней, биться с ней, а он не хотел этого. Остыла злость, ушла. Крепкие девичьи колени прижимали его к полу, жар её распалённого юного тела ощущал царь, красивое гордое лицо горело румянцем гнева, плат спустился вниз, прядь тёмных волос спадала на лоб. Хороша, бесовка, чудо! Лучше и не пожелать!
И Ария увидела огонь желания в его синих глазах, глубокий, сильный, и сразу пересохло в горле, ослабли ноги. Феанор почувствовал это и одним неуловимым движением опрокинул её на спину. И вот уже она лежит под ним, и крепкие руки царя прижимают её запястья к паркетным плиткам пола.
– Никогда не отвлекайся во время битвы! – рявкнул Феанор, наклоняясь к ней так близко, что его волосы упали ей на лицо. – Или Бессмертный не учил тебя этому?
– Что, придушить тебя надо было, царь? – Ария рванулась, сильно, стремительно, но он удержал её. – Таскайся хоть по всему острову, мне дела нет, под чей подол ты полезешь, Феанор! – презрительно усмехнулась она. – Но не делай это средь бела дня, на виду у всех! Сколько народу тебя сегодня видело из окон? – спросила она. – Что они говорить будут? Своей честью не дорожишь, так мою пошто мараешь?
– Ладно, ты права, – с неохотой согласился Феанор, отпустил её и встал, – не надо было в открытую.
Задело его, сильно задело, как выказала она своё безразличие, с кем разделит он своё ложе. «Таскайся хоть по всему острову!»
Ария поднялась на ноги, взяла оброненный плат, набросила на голову. Феанор шагнул к ней и схватил её за локти.
– А вот мне есть дело, под кем ты будешь, царица! – негромко проговорил он. – Узнаю что, на куски порублю и в море рыбам скормлю, поняла меня?
– Руки убери! – ледяное презрение было в чёрных глазах Арии.
Он отпустил её руки, она поправила платок, завязала. Да что же это, что за морок застит ему глаза? Зачем он ищет вражды с нею? Она же дитя совсем ещё! И так судьба ей уготована, врагу не пожелаешь, и он, будто бесом одержимый, нет бы, уступить, как мудрый муж неразумному дитя…
Ария повернулась к нему, уже овладевшая собой, спокойная, надменная, презрительная.
– Ты за это не беспокойся, Феанор, – утешила она царя, – твоя честь не пострадает. Мне всё одно-едино, ты или кто другой, мне вы одинаково противны все, кобели блудливые.