Путь наверх. Воительница
Шрифт:
– Ещё бы! Такое не забывается, – самодовольно усмехнулся маг, – теперь домой. Дольше здесь нельзя находиться, – он крепче прижал её к себе, и вот они опять стоят в тёмном коридоре у входа в зал, где танцуют призраки, и Демира спрашивает себя, явь ли это? Не сон ли ей привиделся?
– Я очень устала, – честно созналась она, – завтра в поход и нужны силы. Позволь, я пойду к себе. Скоро рассвет.
– Ещё не время, – улыбнулся в ответ Арий Конрад, – бал будет длиться до первого петушиного крика
Давно забытые чувства будто ожили, поднимаясь откуда-то из глубин сознания Демиры, и это настораживало и пугало. Повидав в жизни многое, она давно закрыла на замок своё сердце и ощущала растерянность, чувствуя знакомое, не нужное ей волнение.
– Услышь меня, Конрад, я устала, – в её голосе сквозило лёгкое раздражение, – я всю ночь играю в твои игры на потеху твоим чертям!
– Игра подходит к концу, – Арий Конрад легко притянул её к себе, погладил по волосам, – и второй такой игры в твоей жизни не будет. Когда станешь королевой, тебе будет о чём вспомнить, – добавил, тихонько обводя кончиком когтя контур её лица, – пойдём же, Демира. Я дам тебе сил и на этот танец, и на завтрашний поход.
У Демиры глаза слипались, ноги подкашивались, она почти засыпала. Арий Конрад наклонился и легонько подул ей в лицо. И чудо! Девушка ощутила прилив бодрости и веселья, словно в жаркий полдень всласть напилась воды из холодного горного родника. Улыбка тронула её губы, в глазах заблестели живые огоньки.
– Да, – кивнула она, – тут ты прав: такое и впрямь случается не часто.
Арий Конрад взял её за руку, повлёк за собой. Его адская свита кружилась в бешеных хороводах, развевались лохмотья, гикали тролли, визжали ведьмы, свистели лешие, хохотали упыри. В воздухе висел сырой грибной запах.
И хороводы распались, и призраки образовали живой коридор, давая дорогу Хозяину и его Королеве. Заискрились огоньки на камнях стен, и жёлтая дымка, словно на болотах в Вальпургиеву ночь, потекла по полу. Лёгкий цветочный аромат наполнил зал. Арий Конрад обнял Демиру и плавно закружил под тихую светлую музыку.
– За двести восемьдесят девять лет – а именно столько я живу в этом мире, я не встречал более прекрасной девушки, чем ты, Демира, – прошептал Арий Конрад, – удивительно, правда? Даже принцессы моего Ордена не сравнились бы с тобой, живи они сейчас.
Демира молчала. Душа трепетала в ожидании чего-то неведомого, неизмеримо прекрасного. В её жизни было так много погонь, бойнь и крови, и так мало любви и тепла. И она боялась признаться себе, что ей это нужно. Это чувство почти равнялось с неутолённым голодом.
Музыка смолкла, и опустел зал, исчезли призраки. Едва державшийся на ногах Арефа подошёл к хозяину, испросил разрешения удалиться и пошёл к себе.
Воительница и магистр остались одни. Медленно гасли свечи, погружая залу в полумрак, и Демира увидела, что облик колдуна стал обычным, исчезли
– Окончен бал, – негромко проговорил он, – свита запомнит его надолго. Ты их очаровала, – Арий Конрад помолчал немного и добавил: – Хочешь увидеть восход солнца? Ты любишь подобные зрелища.
Демира кивнула, ощущая странную щемящую тоску в душе от того, что скоро всё кончится, и прекрасный, загадочный демон утром станет нелюдимым чернокнижником, смотрящим на неё, лишь как на союзницу в грядущем походе.
Догорела последняя свеча, погрузив в темноту подземный зал.
– Ты видишь меня? – шёпотом спросил Арий Конрад.
– Нет, – тихо отозвалась Демира.
– А я тебя вижу, – на мгновение в темноте жёлтым блеском сверкнули его глаза, – идём. Сейчас взойдёт солнце.
Демира проследовала за ним по лабиринту коридоров и поднялась по винтовой лестнице на вершину скалы.
На востоке макушки деревьев уже золотились лучами восходящего солнца. Медленно поднимался над лесом край огненного шара, лизнул розовым отблеском верхушку облетевшего дуба, кустарники, позолотил камни скалы, и, торжествуя победу, залил светом весь лес.
Арий Конрад и Демира стояли в рассветной купели, а солнце поднималось всё выше, окрашивая алым небосвод и лёгкие перистые облака. Каждая веточка, каждый камень пробуждались ото сна, приветствовали нарождение нового дня. От сотворения мира было так, и Демира, вобрав в себя, выпив энергию светила, порывисто обернулась к Арий Конраду и взяла в ладони его холодные белые руки, в надежде согреть.
– Не надо, дитя моё, храни в себе своё тепло, – проговорил магистр. Его глаза – колючие слитки олова – смотрели холодно, бесстрастно. – Другим дари свой огонь, не мне. Жрец Князя Тьмы не может обладать такой роскошью, как горячее страстное сердце.
Последние слова он произнёс почти с издёвкой. Демира опустила руки, сникла и пошла обратно в свою келью, не дожидаясь его.
Глава пятая.
Магрибский вор
Демира едва голову на подушку уронила, как её разбудил Арефа. Велел выйти из дома и рубаху снять. Демира, ещё во власти сна, поднялась с ложа, пошла за ним, стащила рубаху, ёжась от утренней сырости. Что опять придумали эти блаженные?
Пока она ворочала в голове ленивые мысли да сладко зевала, ученик магистра принёс дубовое ведро и окатил её холодной водой. А время-то жарой не баловало! Осень к зиме подходила, лужицы по утрам уж ледком прихватывало!
Демира встряхнулась, как мокрая кошка, и воспитанник Последнего из Сов услышал такую площадную брань, что едва смог её перекричать:
– Это заговорённая вода, неразумная ты женщина! Она придаст тебе сил! Иди, поешь, через полчаса выступаем, – подхватил пустое ведро и пошёл обратно.