Путь океана: зов глубин
Шрифт:
Вместо того, чтобы отчитать Брута за нахальное замечание в отношении капитана, похоже ей следовало оценить его проницательность…
В открытую дверь послышался смех и недовольный голос Фаусто:
— Одна из причин, по которым я избегаю женщин. Мало ума, мало такта, много эмоций.
— Перестань. Тебя тоже бывает в избытке.
— Ах вот так!
Ле Круа вскипела.
Ещё предстояло решить, кого полагалась обдать коктейлем гнева впополам со стыдом, щедро приправленным разочарованием и жгучей обидой. Собственную несобранность, издевательства
Впрочем, какой же из неё дипломат, если она отступится от принятого решения и не сможет выйти из ситуации достойно?!
Оправив платье, де Круа развернулась, подняла подбородок и вбежала в капитанскую каюту.
— Фаусто, снизу кто-то кричит! Там что-то стряслось! — изображая панику на лице, проговорила она.
Квартирмейстер тревожно переглянулся с капитаном и бросился вон.
Селин победоносно щелкнула замком, запирая за ним дверь.
— Неожиданный поворот. Вы не перестаете меня удивлять. — Витал оторвался от карт и откинулся на спинку кресла.
Де Круа ещё раз взглянула на бинты, белеющие под рубахой, и заметила проступившую кровь:
— Так вы ранены?..
— Вы очень проницательны, сударыня. Ничего серьёзного. Так что же вы хотели мне сообщить?
Говорить с ним, когда завитки татуировок на бронзовеющей груди перетягивали на себя всё внимание, было сложно.
— Капитан, ваши предпочтения в действительности…это…это совершенно не мое дело!
— О, как вы правы сейчас!
Несмотря на измождённый вид, Витал продолжал улыбаться и смотреть на неё с той снисходительностью, с которой Фонтенак принимал оправдания Антуана за очередной прогул.
От волны раздражения любезность де Круа сделалась ядовитой:
— Я же здесь — затем, чтобы принести вам свои извинения!
Начало положено. Но прозвучало скорее как надменная пощечина, а не попытка загладить вину.
Да почему же рядом с этим человеком она все время сама не своя?
Повисла неловкая пауза. От досады на себя Селин прыснула и покраснела. Нелепее ситуации не придумаешь.
Капитан тихо улыбнулся, и она, обезоруженная неожиданной теплотой в его глазах, вдруг произнесла:
— Вышло как-то не очень, верно?.. Я, пожалуй, начну заново…
Капитан ответил приглашающим жестом.
— Должна признаться, что в силу обстоятельств, у меня сложились предубеждения и неверные представления о вас и мореходах в целом, — Селин вздохнула, но ощутив как вдруг полегчало на душе, продолжила. — Я сумела воочию убедиться, что вы и команда — мастера своего дела и более того — настоящие герои. И мне следует быть благодарной, поскольку наша экспедиция обязана вам жизнями, капитан. И несмотря на некоторые разногласия, я увидела, как вы добры к своим людям и насколько они вас ценят. Мое первоначальное мнение оказалось абсолютно неверным. Это серьезный жизненный урок для меня. Благодарю вас и прошу прощения.
Повисла затяжная пауза, от которой стало неловко. Однако мужества хватало не отводить взгляд.
— Признаться, я обескуражен столь внезапным поворотом… Впрочем, ваши извинения приняты.
Потирая наморщенный лоб и не меняя расслабленного положения, он изучал взволнованное лицо Селин.
— Могу помочь вам чем-нибудь ещё?
— Это всё. Благодарю вас.
Ручка двери дернулась. Послышался настойчивый стук. Судя по всему, уловка была раскрыта, а Фаусто — явно рассержен.
— Миледи, отоприте. А то знаю я его. Сейчас дверь выломает. Головой. — усмехнулся Витал. — Наша ремонтная смета и так превысила все допустимые размеры…
Квартирмейстер едва не сбил её с ног. Селин торопливо вышла.
— Что здесь происходит?! Какого дьявола?!
— Я и миниатюрная леди. Взаперти. Веский повод начать немедленно спасать своего капитана… Очень трогательно, Фаусто. Благодарю.
Витал саркастично закивал и показал жест одобрения.
— Да кто её знает, что там у нее на уме! — сердито фыркнул квартирмейстер.
— Она принесла извинения.
Фаусто только закатил глаза.
— Капитан, тебе пора брать отгул. Неужели поверил в искренность этой особы? Она же дипломат, да к тому же — артистка! Таким сыграть любое чувство — плёвое дело.
— Если и так, что тебе до этого? Сказала, потому что сочла нужным. Инцидент исчерпан.
— На твоём месте я бы поразмыслил о её выгодах от исповеди. Не успеешь прийти в себя — ты охмурён, и из тебя вьют веревки!
Капитан скептически посмотрел на квартирмейстера.
— Что это?
— Ревность.
— А. — Витал налил воды и жадно выпил. — Насколько помню, мы с тобой не в тех отношениях для подобных сцен, Фаусто.
Тот пожал плечами.
— Считаю хорошим тоном быть готовым к ножу в спину от любого из этих чужаков.
— Как скажешь.
Капитан углубился в расчёты, привычно вращая сияющим циркулем. Но квартирмейстер не унимался:
— Решил уже, как распорядимся добычей?
Витал потёр переносицу.
— До Малого Орфея мы не можем ни на что претендовать. Ребята вон и так растащили себе камзолы. Теперь все стали господа, один важнее другого… После реквизиции что-то да оставят, а там посмотрим. Как поступим с картинами, если они нам перепадут — ты знаешь. Лучшего способа помочь нашим ребятам и подкинуть деньжат тем семьям из Нижних кварталов я не знаю.
Относить в тайные мастерские всяческую живопись давно стало доброй традицией на «Крылатом». К примеру выходит из-под кисти известного мастера некая «Мадонна с единорогом», а спустя одну-две перевозки глядишь, и вот уже пять, а то и семь полотен продаются или даже приходят в дар высокопоставленным лицам. Авторы подлинников конечно пробовали устраивать суды и скандалить, но на поверку сам автор не мог отличить копии от оригинала, потому дальше мер, помимо усиленной охраны произведений искусства, не шло.