Путь шута
Шрифт:
«Неужели сам президент? — недоверчиво подумал Ардиан. — Президент, которого по телевизору показывают? Который ездит в большой бронированной машине с кучей охранников? И он сейчас сидит где-то в своем дворце перед такой же рацией и разговаривает со Скандербегом?»
— В общих чертах. Вы утверждаете, что у вас в руках «ящик Пандоры»?
— Именно так, господин президент. Только он уже не у меня в руках, а над большим резервуаром акведука. Мне достаточно нажать кнопку… Понимаете, о чем я?
— Думаю, да. — Голос президента стал еще
Ухмылка медленно сползла с лица Скандербега.
— Успели навести справки? Вы, конечно, можете считать меня кем угодно, но я предпочитаю думать о себе как о спасителе страны. Вам известно, для кого первоначально предназначался «ящик Пандоры»?
Президент промолчал. По-видимому, об этом ему еще не сообщили.
— Слышали такое имя — Хаддар? — спросил Скандербег. — Конечно, слышали. «Ящик» должны были доставить именно ему. Я только перехватил посылочку. А теперь на минуту представьте, что случилось бы, попади эта штука в руки Мясника Приштины.
— Надеюсь, вы не обидитесь, Хризопулос, — устало сказал президент, — но в данный момент я не вижу особой разницы между вами и этим Хаддаром.
— Разница в том, что я не стану открывать «ящик», если мы с вами придем к соглашению, господин президент. А Хаддар открыл бы его в любом случае.
Скандербег откинулся на спинку кресла и подмигнул Ардиану.
— Изложите ваши условия, Хризопулос. Только имейте в виду: мне понадобится время, чтобы их рассмотреть.
— Первое условие — никаких задержек, господин президент, — немедленно отозвался Скандербег. — Все решения принимаются сегодня до рассвета. Иначе на юге вспыхнет война, и даже я не смогу ее остановить.
— Война идет все время, — возразил президент, и Хачкай впервые подумал, что тихий голос и совсем не начальственная манера говорить — только удачная маскировка. — Два часа назад я объявил в Гирокастре чрезвычайное положение. Вашим сторонникам придется иметь дело с двумя тысячами миротворцев, Хризопулос.
Скандербег сжал титановый кулак и с грохотом обрушил его на стол. Рация подпрыгнула и едва не упала на пол.
— Миротворцы! Ваш режим только на них и держится! Уберите их, и вас тут же сметут с лица земли! Но даже миротворцы бессильны перед «ящиком Пандоры». Именно поэтому вы и выслушаете меня, и не просто выслушаете, а сделаете все, что я скажу!
В соседней комнате что-то тяжело упало на пол. Ардиан вздрогнул, но Скандербег, захваченный своим поединком с президентом, даже головы не повернул.
— Еще раз повторяю, Хризопулос: я готов выслушать ваши условия.
— Вы отменяете закон о национальных меньшинствах! Немедленно!
— Законы принимает парламент, — произнес президент. — Вам нужно обратиться к депутатам, а не ко мне.
— Оставьте эти сказки детям, — ощерился Скандербег. — Вы можете наложить на
— Допустим, — нехотя согласился его собеседник. — Это ваше единственное условие?
— Конечно, нет. Второе — юг становится автономной республикой Северная Греция.
— Надеюсь, вы понимаете, что просите невозможного, Хризопулос. Однако продолжайте.
За стеной слышалась какая-то возня, и это все больше беспокоило Ардиана. Он представил себе, что отец неожиданно набросился на Горана, и теперь они борются, пытаясь добраться до упавшего на пол карабина. Возможно, отцу требуется его помощь… а он как дурак сидит здесь и слушает разговор, в котором все равно ничего не понимает.
— Третий пункт: я передаю вам список из пяти человек. Они должны войти в состав правительства. Каким образом — меня не интересует.
Скандербег, казалось, вообще перестал замечать, что происходит вокруг. Ардиан осторожно привстал со стула — никакой реакции. И в этот момент дверь в соседнюю комнату распахнулась.
Точнее, ее распахнули ударом ноги. Шум наконец привлек внимание Скандербега — он выпрямился в кресле, воинственно выставив вперед свою пиратскую бороду. Видно было, что он едва сдерживает себя, чтобы не зарычать на наглеца, осмелившегося так бесцеремонно прервать его беседу с самим президентом республики.
Ардиан замер, затаив дыхание. Через порог шагнул Горан, мазнул по нему быстрым, все замечающим взглядом, и торопливо проговорил что-то на незнакомом Хачкаю языке. Его высокая сутуловатая фигура загораживала проем двери, не позволяя Ардиану разглядеть, что же делается в комнате.
— Что? — страшным голосом спросил Скандербег, поднимаясь из-за стола. — Что ты сказал?
Македонец пожал плечами.
— Да, босс, — с жутким акцентом проговорил он по-албански. — Он умер. Думаю, сердце. Я его не трогал, клянусь.
«Папа? — подумал Ардиан. — Не может быть… Папа… Как же это?»
— Прошу извинить, господин президент, — ледяным тоном произнес Скандербег, обращаясь к рации. — Я выйду на связь через несколько минут.
И, не дожидаясь ответа, выключил рацию.
— Он сидел на стуле, — развел длинными руками Горан. — Потом говорит: «Ох…» и начинает падать. Я хотел подхватить, но не успел. Он очень быстро упал.
Скандербег мощным движением оттолкнул стол, сделал два шага по направлению к двери. Горан быстро отодвинулся, освобождая ему дорогу. В этот момент Ардиан увидел отца — тот лежал навзничь, разбросав руки, как сломанная и брошенная на землю кукла. Затем отца загородила широченная спина Скандербега — великан наклонился над телом, кряхтя от натуги, попытался приложить ухо к груди Ибрагима Хачкая. Послушал, затем рывком поднялся, зачем-то отряхивая ладони.