Путь Скорпиона III
Шрифт:
Он убивал ее.
Молча, не проронив ни звука — он убивал ее.
И она выпустила ЕЕ, ту, которая способна остановить его.
— АЗАМАТ! — закричала Мира и рухнула на землю потирая шею.
Черная Бездна смотрела так пугающе, что Мира ужаснулась и испугалась, отползая от него.
— Это я, Мира. Слышишь? Это я! — а потом вскочила и бросилась к нему. — Посмотри на меня.
И он посмотрел, долго всматриваясь в ее глаза и черная бездна потеплела, обретая живые глаза.
— Мира… что я наделал? — прохрипел он и пошатнулся. — Я
— Я должна тебе сказать…
Ничего ты ему не скажешь!
Амира мягко провела ладонью по его груди. Он смотрел ей в глаза, она улыбалась.
— Мира, — тихо сказал он.
В следующий миг принцесса подняла руку с клинком и вогнала сталь в грудь Вершителя. Резко, сильно, с улыбкой. Его зрачки расширились на миг, и взгляд стал безжизненным.
Время остановилось. Звуки затихли. Все замерло. Даже пылинки в луче света замедлили свое кружение. Ее имя еще звучало в воздухе.
Она выдернула клинок. Из разреза на левой стороне груди Вершителя текла кровь. Он обмяк и упал на колени.
Амира с злорадством выпустила Миру цепко контролируя ее.
Он поднял голову посмотрев на нее в упор. В его глазах было выражение, которое заставило ее охнуть.
На отвратительный, словно растянувшийся во времени миг Мира могла бы поклясться, что увидела в его глазах упрек за предательство, неверие в то, что она оказалась такой двуличной. Он смотрел на нее с упреком, черные глаза светились ненавистью к ее измене. Он запрокинул голову и завыл с отчаянием и скорбью, мучительным воплем горя и безумия.
Она закрыла руками уши.
И вздрогнула вспомнив, как он смотрел на нее… она запомнила его последний взгляд. Запомнила! В нем были… чувства. Он верил ей. Верил вплоть до того, как ощутил холодную сталь в своем сердце.
Она не знала, что делать.
Поэтому она закричала.
Просто закричала. Насколько хватало легких, изо всех сил.
Мира упала и кричала отчаянно, сильно, разрушительно. Она припала к земле, раскачиваясь в позе горя, которая была древнее самого времени.
Она боролась со своей болью — такой боли она и представить себе не могла.
И когда она выплеснула всё наружу в отчаянии прокричала:
— Я не сдамся Амира!
И тут же оказалась в вакууме. Снова нет мыслей. Она в оглушающей, невозможной тишине, которая ватным одеялом наброшена на бесконечность. Тишина сводит с ума. Не расстояния, не страх, не одиночество — а тишина.
И в тишине она умирала… умирала от боли и тоски. И постепенно теряла связь с окружающим миром, превращалась в камень, отрешалась от всего.
— Он же бессмертный, — зло высказала Амира и рассмеялась. И смеялась, пока на глаза не выступили слезы. — Да, — сказала она, вытирая ладонью лицо. На пальцах все еще была его кровь. — Это изумительно. Он поверил, что это сделала именно ты. Я хорошо сыграла свою роль. Надеюсь именно это сделает его смертным, и он
Перекинувшись альвой Амира забрала у бесчувственного и истекающего кровью Вершителя книги брата, и взмыла ввысь, устремляясь к своей Названной Матери.
Глава 3
Он существовал в едином мгновении, его чувства расширились, потеряли фокус, стали всей вселенной сразу.
Это было прекрасно, но красота была укрыта вуалью. Он чувствовал, что плывет в густом облаке, его чувства растворяются в окружающем. Или он находился в податливой реальности, стал податливой личностью, теряя чувство себя?
Между жизнью и смертью?
Азамат уже не был уверен ни в чем.
Он утратил ощущение времени.
Он пуст.
Иначе он бы кричал от нестерпимой, немыслимой, страшной боли, разрывавшей нутро, иначе он вонзил бы зубы в губу и зашелся бы в волчьем вое. Он не может умереть своей волей, его не может убить горе.
Будь оно так, уже бы и кости его сгнили в могиле, потому что горя было в его жизни столько, что хватило бы на десяток смертей. Если бы оно так и было, то он умер бы уже, отпустив свою душу в новый круг перерождений, навстречу благословенному и такому желанному забвению. Но мир лишь стал черно-серым, наполненным до самых краев непереносимой мукой.
Азамат оглох, ослеп, онемел и замер на месте неподвижной статуей, глядя пустыми глазами в пространство.
Бесконечная и абсолютная пустота вокруг. В ней нет ничего, за что бы мог зацепиться взгляд или уставший разум. Мысли непрерывной вереницей кружат, кружат, кружат… И каждое мгновение прожитой жизни отражается перед глазами. И нет сил забыть то, что хотелось бы не вспоминать, не сожалеть о том, чего не исправить, не раскаиваться в том, что когда-то сотворил… И даже то, чем мог бы в жизни по праву гордиться, не приносит облегчения.
Перед глазами плыли картины детства. Еще ребенком он знал каково его наследие и кем были его предки. С самого детства отец обучал его быть Вершителем и следовать клятвам данные Извечному и Двум Богиням. Тогда он не называл это предназначением, тогда он вообще никак это не называл. Он полагал, что так и должно быть, думал, что все способны делать нечто подобное. Быть кем-то в этом мире и следовать своим целям. Он жил со своим отцом и матерью в родовом замке Тулк’Аат, как и все его предки из рода Вершителей.
От матери он узнал, что он не такой, как другие дети. Он навсегда запомнил ее лицо в тот момент, когда она сказала ему об этом: тонкие черты обострились, бледная кожа на лице казалась еще белее в обрамлении угольно-черных волос, украшенных лентами и цветами. Он и сейчас слышал ее тихий, твердый голос. Азамат очень любил свою мать. Она рассказывала ему о его предназначении, усадив его перед собою в один из солнечных осенних дней — в воздухе стоял горьковатый запах умирающих листьев и дыма, — и ободряюще улыбалась, безуспешно пытаясь скрыть от сына тревогу.