Путь Стаи
Шрифт:
Она выла и выла, до саднящей боли в горле, до хрипоты, до надсадного кашля. Ее сжимали в объятиях, шептали что-то успокаивающее, но она вырывалась, словно дикий зверь. Билась в держащих ее руках, царапалась, кусалась, бодалась, пока совсем не обессилела. Уже засыпая, она ощущала нежные объятия и мужские руки, скользящие по ее телу, ласкающие, успокаивающие, утешающие, обнимающие…
Утром, когда Динка проснулась, в каюте никого не было. Она лежала на одной из коек, заботливо укутанная в одеяло.
Динка со стоном выбралась из мягкого кокона и сползла на пол.
«Надо помыться и тоже переодеться», — решила Динка и побрела в свою каюту за полотенцем и сменой одежды.
Помывшись и постирав белье, она двинулась в сторону палубы, волоча за собой тяжелое деревянное ведро с мокрой одеждой. Тирсвад явился словно из ниоткуда, и молча выхватил ведро из ее рук. Динка с благодарностью отдала ему тяжесть и зашагала рядом с ним, когда он направился на корму.
— Динка, прости меня, пожалуйста, — вдруг покаянно проворчал он. — Все из-за меня вчера случилось. Я выпил лишнего и…
Динка молча покачала головой, отрицая его вину. Голос все еще отказывался ей служить. Но варрэн оставался мрачнее тучи.
— Ты ничего плохого не сделал, — выдавила Динка шепотом. — Это я вчера была не в себе. Я тоже… хлебнула этого пойла и…
— Ты только очнулась от болезни, тебе позволительно быть не в себе, — возразил Тирсвад. — А вот нас всех Хоегард предупредил о том, что близость с тобой может навредить тебе. Я был пьян и начал… Я вообще не должен был к тебе прикасаться. Прости меня за это.
— Так это Хоегард всем запретил ко мне прикасаться? — до Динки начало доходить происходящее.
— Да. Ты не представляешь, как он сильно переживал, пока ты болела. Буквально сам не свой стал. И до сих пор ходит нервный и раздражительный. Он сказал нам, что ты можешь в любой момент погибнуть, и виноваты в этом будем мы все.
Тирсвад остановился рядом с растянутыми на ветру веревками, на которых уже сушились рубашки варрэнов, тельняшки матросов и целый ряд одинаковых штанов.
— Я правда могла умереть? — прошептала Динка, чувствуя, как по спине катится холодный пот и пальцы начинают мелко дрожать.
— Ты потеряла много крови, и Хоегард считает, что опасность до сих пор не миновала. Он просил нас не трогать тебя хотя бы до ближайшего порта, где он сможет найти лекарку и показать тебя ей, — Тирсвад говорил, развешивая на веревках Динкину одежду и привязывая ее шнурками, чтобы не улетела. А Динка с горьким стыдом вспоминала злые слова, которые вчера наговорила Хоегарду. Еще и ударила его. А он даже и не попытался защищаться. Лишь смотрел на нее расширившимися глазами, в которых плескалась боль.
Тирсвад закончил с бельем и посмотрел на Динку, ожидая, когда она обратит на него внимание.
— Ты… правда решила отказаться от него? — он гнул
— Отказаться? — потрясенно прошептала Динка, глядя на Тирсвада во все глаза. — Нет, что ты! И в мыслях не было!
— Но ты вчера сказала при всех, что больше не хочешь его видеть. Приказала, чтобы он уходил и больше не показывался тебе… — пробормотал Тирсвад растерянно. — Мы поняли, что это отказ. Он со вчерашнего вечера сидит на палубе и смотрит в одну точку. Похоже он не знает, что ему дальше делать. Кажется, он и ночью не спал.
— Отказ? — Динка беззвучно шевелила губами, пытаясь вспомнить подробности вчерашнего происшествия, но они предательски путались в голове. Не может быть такого! Не могла она отказаться от своего мужчины, тем более от Хоегарда. Это какая-то ошибка.
— Я отнесу ведро и принесу тебе покушать. Ты ведь опять не завтракала? — спросил ее Тирсвад, но Динка в ответ лишь рассеянно кивнула, глядя перед собой невидящими глазами. Тирсвад отвел ее с солнцепека и усадил на свернутую бухту каната в тени от большого треугольного паруса у них над головой, а сам ушел.
Динка сидела на канате, скорчившись, и страдала от мучительного чувства вины и стыда за свое вчерашнее поведение, пытаясь придумать, как теперь извиняться перед Хоегардом и объяснять ему, что ее просто неправильно поняли. Что она совсем не это хотела сказать. Но слова вылетели и осели на их связи тяжелым грузом. Она вчера чувствовала себя странно и вела себя необычно. Как будто это и не она была вовсе. Раньше она никогда не решилась бы повысить голос на брата или его жену, не говоря уж о том, чтобы кого-то вот так ударить. Об этом стоило бы подумать, но голова раскалывалась так, что мысли тараканами разбегались во все стороны.
— Привет! Не думала уже, что увижу тебя живой, — прощебетала Лада, опускаясь рядом с ней на канаты.
— А? — сипло отозвалась Динка и рассеяно скользнула по девушке взглядом. Интересно, она может уже считать Ладу своей подругой или еще нет? За последние месяцы жизнь Динки настолько перевернулась, что теперь она ни в чем не была уверена. Но она все равно рада была видеть Ладу, выдернувшую ее из болезненных размышлений.
— Я говорю, что весь корабль слышал, как ты вчера кричала, — затараторила Лада. — Я уж думала твои мужики тебя там убивают или насилуют. Даже просила отца вмешаться. Но он сказал, что вы сами разберетесь.
— Правильно сделал, — кивнула Динка.
— Так что там у вас произошло? — новая подруга была раздражающе любопытна. — Тебя выпороли, как и обещали?
— Никто ничего мне не сделал, — раздраженно отмахнулась Динка. — Это у меня случился срыв.
— Да-а? — разочарованно протянула Лада.
— Не веришь? Мне раздеться, чтобы ты убедилась, что на мне нет следов побоев? — вспылила Динка, задирая блузку и демонстрируя свою нежную кожу, на которой не было ни синячка, ни царапины. От длинной фразы ее голос окончательно отказал, и последние слова она произнесла уже едва слышным шепотом.