Путь тени
Шрифт:
– Поверила… – она поморщилась. Это было так глупо! Но, несмотря на всю ее ненависть к повелителю сновидений, ей даже и в голову не пришло… – Вот дура! – процедив сквозь зубы, Мати в сердцах стукнула себя по ноге кулаком. – И эти сны…
Он пришел ко мне в образе служителя того города… Потом – как Шамаш… И, наконец, в своем обличье… Он лгал мне… Как всегда… Но на этот раз не просто стремился обмануть, но заставил мучиться, пытаясь разгадать загадку, которая не имеет разгадки, потому что… потому что самой загадки не существует!
– Что, теперь все сходится?
– Еще
Качнув головой, Киш взглянул на девушку с сочувствием и, вместе с тем – неодобрением.
– Мати, какой ни есть, Он бог. Смертный не должен, не может ненавидеть небожителя.
Даже если речь идет о самом Губителе.
– Его я и не навижу… Не ненавижу, я хотела сказать… Потому что… В общем…А… – махнув рукой, она умолкла.
– Вот только… – юноша в задумчивости почесал лоб. – Интересно, зачем Ему все это понадобилось?
– Что? Обманывать меня? У него это уже вошло в привычку, – Мати криво усмехнулась, – может, он так развлекается. Вот нравится ему издеваться надо мной – и все тут!
– Потому что ты спутница бога солнца? Но повелитель сновидений никогда не был врагом господина Шамаша!
– Это он так говорит!
– Даже в той легенде о сне, даже тогда врагом был Губитель! А бог сновидений…
Губитель просто обманул Его, заставил стать своим союзником, выполнять свои приказы… – он умолк, услышав, как собеседница пренебрежительно фыркнула.
– Откуда ты это взял?
– Из легенды, конечно!
– Это… – она хотела сказать – "неправда", но успела лишь открыть рот. И так и замерла. Ее брови сошлись на переносице, глаза сощурились. "А ведь верно… – она только сейчас поняла. – Дядя Евсей рассказал не всю правду, а лишь ее часть…
Ту часть, которую позволили Шамаш и Эрра… А Эрра не хотел, чтобы знали об его участии в той истории… Так что… Все верно…" – Киш, дело в том, что… – поморщившись, Мати качнула головой. "Ну что я ему скажу? Что на самом деле все было совсем иначе? Что Эрра помогал Шамашу, в то время как Лаль… Он мне не поверит. Просто не поверит, и все. И еще решит, что после всего, произошедшего со мной, я сошла с ума…" – она решила – лучше промолчать. Тем более, что караванщик и не требовал от нее никаких объяснений, принимая ее странность всего лишь за странность, не более того. – Ладно… Все верно… Лаль – не враг Шамаша…
Он сам говорил мне об этом.
– Кто? Шамаш?
– Нет. Лаль.
– Так в чем же тогда дело?
– Ну, если всякое его слово обман, то и это должно быть…
– Даже самый отъявленный обманщик время от времени вынужден говорить правду.
– Когда, например?
– Хотя бы называя свое имя.
– Да…
– Что-то не так?
– Не знаю… – она прикусила губу. – Не так – это точно… Но вот что?
– Должно быть, жутко знать, что у тебя враг среди небожителей? Ведь бог может не только лишить смертного жизни, но и вечного сна, стерев в пыль тело. Он может сделать так, что мироздание не будет даже помнить о человеке, словно он и не рождался никогда, –
Но стоило ему всего лишь бросить взгляд на свою собеседницу, как страх забылся, затаился где-то, вытесненный из своих владений удивлением.
Киш думал, что его слова, по крайней мере, напугают девушку. Не то чтобы он надеялся, что она попросит его о помощи, но что спрячется за его плечом – да.
Ведь пусть гостья и была дочерью хозяина каравана, идущего тропой бога солнца, она все равно оставалась молоденькой девчонкой. А девчонки всегда в случае чего норовят, испуганно взвизгнув, юркнуть под защиту того, кто сильнее…
Что же до гостьи… В ее глазах не было и тени страха.
Мати лишь пожала плечами. Она никогда прежде не думала об этом.
– И сейчас, когда я сказал, тоже не думаешь? И не боишься?
– Нет, – ответила она. И дело тут было не в том, что караванщица решила храбриться перед лицом чужака. Девушка в самом деле не чувствовала страха за себя. Она была уверена, что с ней не может случиться ничего плохого. Не в этот раз.
– А следовало бы! Нет никого опаснее врага, не внушающего страх. Только ему позволяют подойти на расстояние вытянутой руки, и… – он выхватил из-за пояса нож, взмахнул им, рассекая воздух.
– Зачем? – Мати зло глянула на него из-под нахмуренных бровей.
– Что "зачем"? – не понял Киш.
– Зачем ты пугаешь меня? Ведь ты делаешь это специально, да? Ты хочешь, чтобы я боялась Лаля? Не просто ненавидела, но еще и боялась? Зачем тебе это?
– Мати…
– Какое тебе вообще дело до того, что я чувствую?
– Мати, я…
– Приятно причинять другому боль? Видеть другого слабым, беспомощным, напуганным?
Особенно если этот другой – спутник бога солнца!
– Я совсем не хотел… – наконец, воспользовавшись тем, что она умолкла, проговорил юноша те слова, которые давно собирался сказать, но затем замолчал, так и не договорив до конца. – Нет. Не так. Ты права. Я действительно пугаю тебя.
И действительно делаю это потому, что тебе покровительствует повелитель небес.
– Зачем? – процедила Мати сквозь зубы. Кровь схлынула с ее лица, которое сделалось белым, как снег, в то время, как синие глаза потемнели настолько, что стали казаться черными, словно ночное небо, в сердце которого белыми огнями горели звезды.
– Ты не боишься Обманщика, потому что идешь по тропе повелителя небес. Ты не боишься, потому что веришь – Он защитит тебя.
– Так и будет!
– Вот видишь!…Нет, нет, – видя, что та готова наброситься на него и не только со словами, но и кулаками, он поспешно спрятал нож и поднял руки, показывая, что безоружен перед ней, – подожди! Дослушай меня до конца. Потом же… Что ж…
Сможешь меня побить. Если захочешь.
– Захочу! Не сомневайся! – она с трудом сдерживалась. Казалось, в ее груди билась сама метель, ища выход наружу, чтобы смести все на своем пути, смешивая грани горизонта, заполняя собой весь мир между небесами и подземельями.