Путь в ад
Шрифт:
Ему не хотелось говорить гориллам, что он идет к Лили, но он испытывал страстное желание прочистить мозги и забыть о подстерегающей его опасности. Засунув за пояс сверхплоский пистолет, он вышел, оставив Джонсу адрес Лили Хуа.
Взятый им у «Герца» кремовый «форд» взамен разбитого «мустанга» стоял в гараже. Он сел в машину и поехал по Мэзон-авеню.
Поравнявшись с Ван Несс-авеню, он увидел множество разбитых витрин и валявшиеся на тротуарах осколки.
Днем были волнения. Манифестанты требовали смерти Президента, через повешение… Вечерние газеты описывали события.
Над Телеграф Хилл, одним из холмов Сан-Франциско, зажатым между портом и Президио, возвышалась «Конт Тауэр», странная круглая башня, ярко освещенная ночью, присутствие которой в таком внешне пуританском городе, как Сан-Франциско, в достаточной степени удивляло.
Малко, отправляясь на Телеграф Плэйс, мощенную по старинке улицу, круто спускающуюся к Телеграф Парку, ориентировался на башню. По одной стороне улицы располагались ветхие одно- или двухэтажные домики из розового кирпича, с окнами, смотрящими на бухту.
На втором этаже дома № 5967 горел свет, остальные окна были темными. Малко осмотрелся. Никого. Он оставил «форд» в стороне и запер дверцу на ключ, затем вошел в темный коридор.
Глава 7
Несколько розовых слонов прошли в глубь комнаты, радостно поднимая хобот для приветствия. По мере того, как они исчезали в стене, Малко думал, что дом действительно был крепким.
Животное неопределенной породы, очень красивый хищник, показалось на мгновение и исчезло так же внезапно, как появилось.
Его сменило необыкновенное создание: тонкая и гибкая, как лиана, женщина с эротическими чертами азиатской принцессы подошла к Малко волнистой походкой и неподвижно застыла, выставив вперед точеное бедро, приоткрытое разрезом китайского платья.
В дальнейшем все проходило в туманной и разноцветной нирване. Две удлиненные руки, заканчивающиеся загнутыми красными ногтями, кружились вокруг Малко в эротическом танце, оставив его чудесным образом без всякой одежды. Они кружились и порхали, вызывая при каждом прикосновении мурашки на коже. Когда все мышцы Малко были напряжены как струна, видение резко повернулось, обронив платье. Прекрасное тело растворилось в вихре искр нереальных цветов.
Прошли века, прежде чем Малко открыл глаза. Ему потребовалось еще несколько минут, чтобы обрести контакт с реальностью. Ему помогло в этом шелковое теплое тело Лили, лежащее рядом с ним. Не считая новых туфель, на ней ничего не было. Лампа подчеркивала медный отблеск ее кожи и округлость груди.
Он провел рукой по груди. Лили открыла глаза. Ее тело дрожало.
Опиум продолжал свое действие, но, по мнению таитянки, недостаточное.
Лили Хуа скатилась с кровати и присела на корточках перед подносом с опиумом. Маленькая лампа продолжала гореть. Лили взяла длинную серебряную иглу, поднесла ее к лампе и быстро обмакнула в коричневую массу.
Шарик захрустел над пламенем и раздулся.
Лили опустила пузырь с опиумом в трубку.
— Держи, — сказала она, протягивая ее Малко.
Он взял обеими руками отшлифованную слоновую кость, приложил рот к наконечнику и вдохнул,
— Ты прекрасно куришь, — отметила она.
Малко, польщенный, улыбнулся. Он редко курил опиум, но с удовольствием. Он был достаточно сильным, чтобы не поддаться искушению наркотика.
Ободренная Лили приготовила ему еще одну трубку. В комнате слышалось теперь лишь потрескивание опиума и стук иглы. Они унеслись далеко, в глубину Китая.
Закрыв глаза, Малко расслабился.
Все было чудесно. Он позвонил в дверь второго этажа. Дверь сразу открылась. Лили Хуа стояла перед ним, приложив палец к губам, одетая в китайское платье кораллового цвета с разрезом до середины бедра. Ее волосы были аккуратно уложены, а на ногах надеты туфли из крокодиловой кожи. Она поцеловала Малко и, взяв его за руку, повела по темному коридору до маленькой комнаты с красными стенами, в которой стояла одна-единственная низкая кровать и комод.
— Это моя комната, — сказала Лили.
Немного смутившись, Малко сел на кровать.
Лили скрылась в коридоре и минуту спустя вернулась с маленьким серебряным подносом, который она осторожно поставила на пол.
— Дедушка вышел, — сказала она. — Но он никогда не заходит в мою комнату, когда возвращается.
Малко снял куртку и вытянулся на кровати.
Дальше был сплошной эротический фестиваль, из которого Малко с трудом выплывал.
Прежде всего Лили приготовила ему несколько трубок. Он закашлялся от терпкого вкуса опиума, но потом коричневый дым привел его в оцепенение. Постепенно у него возникло ощущение, что нервы оставляют его тело, а чувства в десять тысяч раз обострились. Лили следила за действием наркотика по золотым глазам Малко. Она протянула ему последнюю трубку и принялась раздевать его с легкостью феи, затем вытянулась возле него. Каждый курильщик опиума знает, что во время интоксикации есть момент возбужденности, за которым следует нирвана. Лили знала об этом.
Постепенно возвращаясь к действительности, Малко слушал щебетанье Лили.
— Жаль, что ты не знаком с моим дедушкой, — сказала она. — Он очень умный и ученый человек. В Китае до побега он занимал важное положение.
Малко насторожился. Его осенила безумная идея.
— Он хорошо владеет языком?
Лили с гордостью кивнула.
— Конечно. Я никогда не встречала более знающего человека. В его комнате полно книг. Он умеет даже писать кистью на рисовой бумаге.
— Я мог бы найти работу для твоего деда, — сказал Малко.
Лили припала щекой к его груди.
— Это очень любезно. Опиум стоит дорого, а у дедушки мало денег. — Она спросила заинтересованно: — Значит, ты очень богат?
Малко улыбнулся:
— Не я, но люди, на которых я работаю.
— На большой фотографии в твоей комнате изображен замок. Ты там работаешь?
— Нет, — ответил Малко с чувством гордости. — Там я живу.
В последующие пять минут пораженная Лили не могла вымолвить ни единого слова.
— Я даже не думала, что у одного человека может быть столько денег.