Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)
Шрифт:
Я — не знал, как этот шаг сделать…
…Ходить по горам — дело нудное и очень тяжёлое, а сентябрьские дни стояли тёп-лые, и скоро мы все четверо взмокли. Девчонки завязали узлами на животах подолы ков-боек, расстегнули вороты и закатали рукава. Сергей снял свою куртку. Именно он первым добрался до перевала между двух отрогов, где расступались сосны, и мы услышали его голос:
— Ёлки, море!
116.
Сперва мне тоже показалось, что это море — противоположного берега водной гла-ди, раскинувшейся перед нами в конце длинного
— Озеро.
— Нет тут ни моря, ни озера, — сердито сказала Танюшка. Её, по-моему, нервировало и задевало, что этот мир не полностью совпадал с её познаниями в географии. — Ближай-шее озеро — Балатон в Венгрии.
— Ну а тут — вот оно, — кивнула Ленка, поправляя перевязь с ландскеттой. — Озеро или морской залив. Красиво, а? дымка такая розовая…
— Красиво, — согласилась Танюшка и положила голову мне на плечо. Я окаменел и пере-стал контролировать ситуацию начисто.
— А вон, смотрите, — Сергей вытянул руку немного в сторону. Там небольшой распадок открывал вид в зелёную долину. По ней брело большущее стадо огромных туров. Живот-ные обходили солидное тёмное пятно у ручья, текущего, наверное, в залив. — Тань, дай ар-кебузу? Завалю одного…
— Пошли вместе, — поспешно предложил я. — Там есть где спуститься?..
… - Сколько всё-таки мы потеряли… — заворожено шептала Танюшка. — Смотри, Олег, смотри! — она засмеялась, наблюдая за телятами. — Понимаешь, тут же всё прямо кишит жизнью…
Я мог бы возразить, что тут людям нет жизни. Но возражать не хотелось, и я только кивал. Тем более, что этот мир и правда поражал обилием живых существ.
— Вот и хорошо, — Сергей под шумок забрал у неё и зарядил аркебузу. Мы держались во-зле больших камней, а стадо передвигалось наискось по отношению к нам, шло к невиди-мому выходу из долины. — Олег, держи, ты лучше меня стреляешь.
Я оценил расстояние до буро-коричневых могучих животных. Непредставимо огро-мный вожак — кажется, я мог улечься у него на лбу и едва достал бы раскинутыми рука-ми до кончиков рогов — весивший на глаз не менее тонны, косился в нашу сторону, но не проявлял агрессии.
Я повёл стволом, прицеливаясь и исключая самок с телятами (ни один охотник в них не станет стрелять, если только не умирает с голоду). Тут под лопатку не ударишь — пуля завязнет в мышцах. Надо бить в ухо, в мозг… Черепа у них, наверное, прочные, как камень…
Туго щёлкнула тетива. Молодой самец удивлённо мыкнул и неожиданно легко зава-лился набок, между шарахнувшихся от него соседей.
— Пулю, быстро, — сказал я, наблюдая, как одна из самок наклонилась к туше, обнюхивая её. Остальные остановились, и громадный вожак посмотрел в нашу сторону. Танюшки-ны пальцы вложили мне в ладонь подшипник. Я зарядил егои вскинул аркебузу.
Вожак глухо и протяжно замычал — и двинулся в нашу сторону. Шагом пока.
— На камни, — процедил я. И вытсрелил — снова точно, рухнул ещё один самец. Я бросил вверх аркебузу и, протянув руку, оттолкнулся обеими ногами. Сергей и девчонки вдёрнули меня наверх.
Бык остановился, меряя взглядом
— Готово, — удовлетворённо отметил Сергей. Я кивнул и предложил:
— Сходи с Ленкой в лагерь. Если там кто есть — валите сюда всей компанией, будем мя-со таскать. А я пока начну свежевать с одного бока и разделывать.
— Ладно, — кивнул он. — Мы недолго, пошли, Ленок.
Мы с Танюшкой проводили их взглядами. Я зарядил аркебузу, спрыгнул вниз и протя-нул руки, но Танюшка исполнила отличный соскок и первой пошла к темнеющим в траве тушам.
117.
— Тань, — попросил я, помахав рукой на секунду остановившимся на перевале Сергею и Ленке, — ты мне дай свои кинжал и нож, ими разделывать удобнее.
— А я чем буду? — удивилась она.
— Не надо, я сам, — покачал я головой, — а ты просто по сторонам посматривай. Вон, с аркебузой. А то гляди, — я кивнул на стаю диких собак, появившихся на опушке леса. Они были мельче волков, но, в отличие от них, держались стаями даже летом.
— Ладно, — легко согласилась Танюшка. Мне и самому не очень-то хотелось возиться с разделкой, я её понимал.
С видом часового она присела непоадлёку на выступавший из травы камень, поло-жив аркебузу на колени. Предупредила собак:
— Животные, я собак люблю, но, если полезете, буду стрелять. Ждите, вам и так всего много останется.
Они, наверное, поверили и сели на хвосты, следя за нами умными голодными глазами.
Я разделся до пояса и, сложив одежду, пристроил сверху вынутый из кобуры наган. Танюшкин кинжал идеально подходил, чтобы рубить кости, а короткий нож — свеже-вать и резать. Работа по разделке (тем более — таких туш, какие мне ни разу не прих-дилось и видеть-то!) была очень тяжёлой, грязной и дурно пахнущей, я полностью в неё погрузился, сдувая с лица волосы и каких-то мошек, налетавших непонятно откуда.
Когда я поднял голову — Танюшки на камне не было. А ещё через миг я увидел её — на берегу ручья.
За серой пеленой страшного тумана.
* * *
Я хорошо видел Танюшку. Серая пелена не мешала смотреть, она только немного размывала очертания предметов. Тк близко к этим местам я ещё ни разу не подходил — и сейчас понял, что эти места совсем не для человека. Казалось, что я стою… Нет, ника-ких сравнений и ассоциаций не возникало в мозгу. Мне было просто страшно. И всё тут.
До Танюшки было шагов десять. Она сидела у самого края, уронив голову на грудь так, что я не видел лица. Зато хорошо различал, что она ровно и спокойно дышит. Ви-дел, как вода обтекает альцы свесившейся в ручей узкой руки.
Да чёрт побери, разозлился я, что за страх?! Я бы рискнул жизнью даже ради нез-накомого белого, попади он в беду, а тут моя девчонка, и нужно всего-то сделать два десятка шагов…
Я вытянул руки перед собой. Они не тряслись, нет — казалось, пальцы сами собой играют на пианино.