Путь в Эдем
Шрифт:
– А ты что скажешь, Лайт? – спросил Поль.
Метис пожал плечами. Что бы ни произошло, для них с Мэгги и для фермы это не представляло опасности. Его мысли были заняты другим.
Денек для праздника был чудесный: безветренный и такой теплый, какой бывает только осенью. Мужчины вынесли на двор длинный стол. Потом побрились и причесались, а те, у кого были чистые рубахи, переоделись.
Девушки быстро накрыли на стол и пошли переодеваться. Дочери Макмиллана надели те же платья, которые на них были в тот день, когда Лайт
Мэгги радовалась празднику как дитя. Она смеялась вместе с девчушками над тем, что у Ди спутались волосы и что Си в ее одиннадцать лет выше самой Мэгги. Си еще носила платья до колен, но когда она достигнет возраста Би, это уже станет неприличным.
Эй смотрела на молодую женщину и восхищалась ее красотой. Девушка не могла понять, почему Мэгги совершенно не замечает, какой интерес к ней проявляет швед. Эй расчесала Мэгги волосы так, что они превратились в массу сверкающих локонов, просунула под них ленту и завязала бант надо лбом. Когда Мэгги увидела свое отражение в зеркале, то пришла в восторг… от ленты.
– Расплети свои косы, Эй. Сделай себе такой же бант.
– Ma говорит, что взрослые женщины волос не распускают, – сказала девушка.
Мэгги была потрясена.
– Я распускаю. А я – взрослая женщина…
– Конечно, Мэгги. Но ты – другая.
– Чем я другая? Я не хочу быть другой!
– Ну… я хотела сказать, что ты… такая красивая.
– Ты тоже красивая. Я не хочу быть красивее, чем ты, – чуть слышно прошептала Мэгги.
– Ладно. Би, давай распустим волосы.
– А что скажет ма?
– Думаю, она не рассердится… сегодня.
Девушки вышли из комнаты и выстроились рядком перед миссис Макмиллан. Та внимательно осмотрела каждую, а потом улыбнулась:
– Ах, ах, ах! Не помню, когда я видела девушек красивее. Платье Си сшито как будто на тебя, Мэгги.
– У меня когда-то давно было похожее платье – когда мы жили еще в Кентукки. Одна леди показала мне, как делать вот что. – Красавица сделала реверанс.
– Очень мило.
– Пошли покажемся Лайту, Эли и Полю! Мэгги схватила Эй за руку и потащила к двери. «Когда этот рыжий швед ее увидит, у него глаза на лоб полезут!» – мелькнуло в голове у Эй.
На дворе раздался топот копыт.
Ни Макмиллану, ни его жене так и не удалось убедить своих друзей-осейджей, что лошадей надо оставлять в загоне позади сарая. Индейцам хотелось покрасоваться перед белыми людьми. Пятнистый Койот и его воины оставили лошадей прямо перед домом.
– Мы пришли есть.
– Мы вам всегда рады.
– Мы слышали громкий шум. Зед устроил для сына Мака большое волшебство.
Макмиллан почесал подбородок, чтобы спрятать улыбку.
– Мой сын должен почитать за счастье, что Зед – наш друг.
– Ему надо много волшебства, чтобы вырасти сильным, –
Следопыт переводил взгляд с карлика на фермера. Эти двое прекрасно понимали, что над верой осейджей смеяться не следует. Отец Лайта, Пьер Батист, горячо любил его мать и, как и Макмиллан, снисходительно относился к верованиям ее народа.
Мать рассказывала Лайту, что он родился очень маленьким. Таким маленьким, что все были уверены – малыш умрет. Но крошка выкарабкался. Его бабка спрятала послед в мешочек и подвесила на ветви дуба. Колдовство помогло. Мальчик вырос сильным и крепким. Мать назвала его Батистом Лайтбоди. [9]
9
От light body – легонькое тельце (англ.).
Теперь Лайт считал, что это – хорошее имя для мужчины. Будущий следопыт совсем не походил на отца. Слишком много было в мальчике индейской крови. Пьер Батист был высоким, могучим мужчиной с золотой бородой, а его сын – стройным и смуглым.
Пока Лайт вспоминал прошлое, Макмиллан разбирался с индейцами. Поселенец попросил Пятнистого Койота и его воинов привязать лошадей к деревьям на краю леса, потому что миссис Мак вынесет новорожденного на улицу, а вокруг лошадей всегда вьются мухи.
Фермер не приказывал, но говорил так, что возразить ему было невозможно. Лайту нравилось, как фермер обращался с индейцами. Белый мужчина уважал осейджей, а те уважали его.
Если бы не мечта о своей горе, Лайт, вероятно, осел бы рядом с фермой. Но – нет. По реке скоро приплывут люди. Много людей. И здесь станет так же тесно, как в Сент-Чарльзе.
Мэгги и дочери Макмиллана вышли из дома, каждая несла на стол еще одно блюдо. Поставив поднос с пирогами, Мэгги подошла к мужу. Приподняв юбку, молодая женщина сделала реверанс. На ее прекрасном лице сияла счастливая улыбка.
– Ma petite! Ты великолепна!
В глазах Лайта светилась любовь. Он еще никогда не видел Мэгги с лентой в волосах и в платье с белым воротничком. Его возлюбленная была прекрасна. Однако когда она шла рядом с ним по лесу в замшевых брюках, с луком и кнутом, он восхищался ею сильнее всего.
– Посмотри на мою ленту! – Мэгги закружилась. – Взгляни на Эй, Лайт. Правда, она хорошенькая?
Схватив Эй за руку, Мэгги потащила ее к Лайту. Девушка упиралась, щеки ее порозовели. Швед как завороженный смотрел на Мэгги.
– Мадмуазель. – Лайт отвесил Эй изящный поклон.
Мэгги рассмеялась.
– Би, – позвала она, – иди покажись Лайту!
Би сделала вид, что не слышит, и убежала в дом.
Эли в который раз дивился наивности Мэгги. Редко можно было встретить женщину столь прекрасную, но еще реже встречались столь открытые и честные. Женщины, с которыми он был знаком, включая и дочь Слоуна, Ору, тщательно скрывали свои чувства. Для них немыслимо было бы выказывать радость так непосредственно.